Будто пробудившись ото сна, он на миг наклонил голову, затем вновь поднял ее, и широкая улыбка озарила его лицо.
Воробей чирикает, ворона каркает, ива зелена, цветы вишни алы – все это истина для мастера дзэн, и этом же сущность поэтики Басё. Хайку «Старый пруд» в самом деле описывает все как оно есть, и это «как есть» превращается в стихотворение.
(Полное собрание сочинений Масаока Сики. Т. 4. Токио: Арусу, 1924–1926. С. 235–236.)Из трактата «Поэт хайку Бусон»
(1896)
Как литература должна основываться на реальности, так и живопись должна основываться на зарисовках с натуры. Но не только… Сочинения автора, который отталкивается от своего рутинного опыта, не смогут избежать банальности. Ведь литература – это не просто чья-то биография или набор фактов. Пока рука сочинителя лежит на старом письменном столе в его комнатушке размером в четыре с половиной татами, воображение его витает в пространстве вселенной, далеко за пределами родной страны, и взыскует красоты в абсолютной свободе. Не имея крыльев, сочинитель воспаряет в воздух, не имея плавников, погружается в глубь морей; там, где царит тишина, он слышит звуки; там, где цвета не видно, он наблюдает краски.
(Полное собрание сочинений Масаока Сики. Т. 4. Токио: Арусу, 1924–1926. С. 640.)Из трактата «Описательная литература»
(1900)
Если сосредоточишься на чем-то красивом и трогательном, оно и в описании воплотится как красивое и трогательное. Причем наиболее красивое и трогательное вовсе не обязательно должно воплощаться в объемном и подробном описании. Зачастую оно может представать в смутном образе, будто полускрытом тенью. Так, один алый цветок на деревце камелии, мелькнувший в мрачной лесной чащобе, дарит свою красоту и приносит чувство радости. Эту камелию можно сделать центром своего описания, но нет необходимости передавать все подробности. Если обрисовать угрюмую лесную чащу и затем всего лишь упомянуть алую камелию, сильнейшее эмоциональное воздействие на читателя может быть оказано единственным словом.
(Полное собрание сочинений Масаока Сики. Т. 5. Токио: Арусу, 1924–1926. С. 178.)Из трактата «Ложе болезни в шесть сяку длиной»
(1902)
Написано поэтом в последние месяцы жизни, когда он был прикован параличом к постели.
Отражение натуры есть важнейшая составляющая как в живописи, так и в художественной литературе, в поэзии; можно сказать, что без него и то и другое невозможно. В западной живописи зарисовки с натуры были известны с давних времен. Когда-то в старину они были несовершенны, но в дальнейшем достигли исключительной точности. В Японии же на зарисовку с натуры всегда смотрели как на нечто низменное, в результате чего тормозилось развитие живописи. Да и в прозе, и в поэзии особого прогресса не наблюдалось… Такое восприятие превратилось в традицию, и даже сегодня девять человек из десяти все еще не могут оценить по достоинству зарисовку с натуры, отвергая ее как слишком примитивную и поверхностную. В действительности же как раз воображение слишком поверхностно: оно не может даже приблизительно передать все то разнообразие, что несет в себе зарисовка с натуры.
Не хочу сказать, что все работы, основанные на воображении, скверны, но многие их них и впрямь никуда не годятся. Воображение есть выражение человеческого духа и разума, так что, если мы имеем дело не с гением, вполне естественно, что воображение обязательно будет содержать черты посредственности и бессознательной подражательности. Между тем зарисовка с натуры, наоборот, всегда отражает природу, а исходящие из этого принципа скетчи в прозе или поэзии могут меняться вместе с внешним миром. Когда смотришь на такое произведение, оно порой может показаться слишком легковесным, но чем больше в него вглядываешься, тем больше выявляется в нем разнообразия и глубины.
Зарисовки с натуры, конечно, тоже могут иметь недостатки, но их, полагаю, все же не так много, как в плодах воображения. Используя чистое воображение, иные пытаются одним прыжком взлететь на крышу, а кончают тем, что падают в пруд. Зарисовка с натуры, может быть, и выглядит простоватой, но зато с ней не случаются такие падения. Когда же речь заходит о соблюдении хорошего вкуса в подобной простоте, можно только дивиться его неизменному присутствию.
У моего изголовья поставили цветущую ветвь глицинии. Пока я добросовестно делал с нее набросок на бумаге, мне показалось, что я постепенно постигаю таинство Творения.
Одна из радостей этюда с натуры заключается в размышлении над тем, как добиться темно-красного или желтоватого оттенка. Любопытно, когда боги создавали цветы, они тоже предавались подобным раздумьям?..