– Думаю, ты уже слышал о капитуляции Франции? – спросила она тоном куда менее веселым. – Трусы сдаются один за другим.
– Именно поэтому я здесь! – ответил он. – Мы должны созвать Совет и решить, что будут делать Америки. Мы не можем позволить себе бездействовать – не сейчас, когда страны одна за другой официально соглашаются на темнейший из ритуалов. Больше ждать нельзя, иначе будет слишком поздно.
– Уже репетируешь свою речь? – спросила Лимпэл с усмешкой. Она была циником, совершенно бесстрастным. – Весьма воодушевляюще.
Он слегка нахмурился и наклонился к ней, опираясь руками о её стол и глядя в глаза с откровенной прямотой. Он знал, что не был пугающим человеком. Низкорослый и некрасивый, с широким лицом, приплюснутым носом и тёмными глазами. Его чёрная густая щетина росла неравномерно и успешно сопротивлялась бритве и заклинаниям. Он не выглядел харизматично или устрашающе.
Но он обладал даром убеждения.
– Это не шутка, Лимпэл. Блокирование международного договора лишь задержало Британию на несколько лет. На сегодняшний день требования Тауэра приняла почти вся Европа – держатся только храбрые каппадокийцы. Франция начинает воплощать условия договора. Пока это лишь безобидные вещи – наборы целителя и тому подобное, – но очень скоро Столбы Безопасности появятся в Кибероне, Шармбатоне, Экс-ан-Провансе и по всему Парижу! Промывание мозгов, доступное в одно касание! – Рэдж поднял палец. – И только одно стоит у них на пути: наш Совет. Мы веками боролись с этим вздором атлантов, но сейчас можем потерять всё. История запомнит нас как совет, который проиграл… если мы не примем бой.
Не знаю, замечала ли ты, что в чрезвычайной ситуации люди в толпе не спешат на помощь. В кого-нибудь попадает квоффл, и он падает на трибуны, но все просто поражённо стоят в стороне и глазеют. Никто не чувствует себя ответственным, все просто смотрят. Но когда рядом только один человек, он знает, что несёт ответственность. И ему приходится действовать. И сейчас единственный наблюдатель – это мы, Вестфальский Совет. Мы годами боролись за права волшебных существ и маглов! Мы отправляли десятки волшебников на войну с Гриндевальдом, а после Бостона – десятки на войну с Волдемортом. Мы единственный союзник гоблинов, которые ещё не продали души этому новому Тёмному Лорду.
Это мы. Это наш путь. И если мы не справимся, то всему придет конец. Гоблины окажутся в цепях, маглы будут погибать миллионами, а Вестфальский Совет превратится в примечание внизу страницы: «Также в 1999 году был уничтожен Вестфальский Совет, некогда важный американский волшебный союз».
Улыбка сползла с помрачневшего лица Лимпэл:
– Ты, конечно, прав. Прости.
– Не нужно извинений, Лимпэл, – Рэдж покачал головой и выпрямился. – Просто дай слово, что ты со мной. Появился очередной Тёмный Лорд, и мы должны его остановить. Больше некому… Мы – линия обороны, здесь, в нашем Совете.
На этот раз она молча кивнула.
– Так что это не речь, Лимпэл, а просьба, – совершенно искренне сказал он, глядя ей в глаза. – Ты поможешь мне остановить Гарри Поттера-Эванса-Верреса прежде, чем он разрушит наш мир?
≡≡≡Ω≡≡≡
– Ты слишком много улыбаешься, «Гарри», – весело сказала Гермиона Грейнджер Нимфадоре Тонкс. – Для тех, кто знает его настоящего, всё сразу станет ясно. Большую часть времени ты должна быть серьёзной или задумчивой. Аластор говорит, что очень важно правильно себя настроить, поэтому, когда он притворяется Гарри, он просто представляет всех остальных в комнате детьми. По его словам, Гарри именно так себя и ведёт, и такой подход помогает достичь соответствующего уровня снисходительности.
– Кроме Хмури я не встречала никого, кто бы настолько плохо отзывался о том, кого любит как собственного сына, – сказала Тонкс, потирая шрам в виде молнии на лбу. – Это было бы мило, если бы не было так жутко, как всё, что делает Шизоглаз.
Гермиона пожала плечами:
– По-моему, это правда мило.
Она толкнула вращающуюся дверь лавки «Фокусы и Практика» и вышла на улицу. Стоило им оказаться в Косом переулке, на них уже начали глазеть, и это было нормально. Это было полезно.
Гермиона и Тонкс-якобы-Гарри направились к Столбу Безопасности, который установили в Косом переулке два года назад. Их шаги замедлялись по мере того, как усиливался гул толпы. Богиня была известна и часто появлялась на публике, но Тауэр очень редко покидал Школу Чародейства и Волшебства Хогвартс. С ним лично виделись либо крайне важные люди, либо крайне больные.