Девушка не старше тринадцати лет выскочила передо мной и одним прыжком преодолела расстояние до ограждения. Будучи пунти, она, разумеется, не умела плавать. Какой-то мужчина бросился к ней и схватил за воротник, но воротник остался у него в руках, а девушка с криком исчезла за бортом.

Повезло девчушке. Тот же мужчина обратил внимание на меня. Я оставалась вне его досягаемости, но прятаться было слишком поздно. Вдалеке показались слабые очертания холмов. Скоро взойдет солнце. Придется рискнуть и плыть.

Я напрягла мышцы — сейчас или никогда.

Голова, шея и плечи вспыхнули от боли. Кто-то рывком поднял меня с палубы.

— Кто эта нежная маленькая бабочка, готовая улететь?

Я нацелилась коленом в пах похитителя, но тот вовремя отпрыгнул. Пират потянул меня за волосы с такой силой, что едва не вырвал их с корнем, и прижался своим лицом к моему.

— И куда это ты собралась, бабочка?

Губы, похожие на слизняков, растянулись в отвратительную ухмылку, а глаза превратились в узкие щелки.

Я цапнула его ногтями по лицу и ожидала, что в ответ получу ножом в живот. Вместо этого он рассмеялся и отвернул мою голову в сторону.

— Больше похожа на разъяренную змею. Как считаете, братья? Имеет ли смысл…

Мой кулак врезался ему в кадык. Пират ослабил хватку и отшатнулся. Я бросилась к просвету, откуда только что сиганула за борт девушка-пунти.

Еще два шага…

Кто-то поставил меня на колени, а к горлу прижали кинжал.

— Вы хотите зарезать ее, капитан? Или позволите мне…

Налетчик лезвием подтолкнул мою челюсть вверх, пока я не встретилась взглядом с человеком, которого только что ударила. Итак, он капитан этой жалкой джонки, потерявший лицо перед всей командой из-за меня.

Капитан пиратов кашлянул в кулак, потом посмотрел на свои пальцы, медленным движением вытянул руку в сторону, откинулся назад и повернулся всем телом, как при замахе топором. Костяшки врезались мне в череп. Палуба и небо поменялись местами. Я ударилась головой о деревянные доски.

Капитан встал надо мной и сплюнул.

— Отнесите эту суку-змею в мою каюту.

В каюте пахло плесенью и прогорклым маслом. Лучи восходящего солнца просачивались сквозь щель в ставнях, едва освещая тесное помещение, единственным украшением которого был алтарь сзади. Большая фарфоровая фигура покровительницы моряков Тхин Хау, прищурившись, взирала на меня сквозь сумрак. Толстые балки висели так низко, что мне пришлось бы наклониться — если бы я вообще могла встать.

Я лежала, свернувшись калачиком, со связанными руками и ногами, как краб на рынке, пытаясь унять зуд под мокрой одеждой, а каждое касание ребрами о голый пол вызывало боль в боку. В горле пересохло, гортань распухла, и я с трудом дышала.

Дико хотелось пить. Вот бы сбежать, прыгнув с корабля или провалившись в сон. Мне хотелось заглушить стук и крики, которые не стихали прямо над головой.

Скрипнула защелка. Дверь отворилась. Капитан вошел, даже не взглянув в мою сторону. Сгорбившись под низким потолком, он приблизился к алтарю, воскурил благовония, поклонился и забормотал молитвы. Ароматный дым обжег мне горло.

— Ты строптивая, бросил капитан через плечо. — И красивая. Кто твой муж? — Приняв мой кашель за грубый ответ, он бросился на меня. Кинжал в ножнах подпрыгивал у него на бедре. — Ну-ка быстро. Имя мужа! — Он рывком усадил меня и наклонился ближе. От него воняло, как после ночной пьянки.

Я хотела было выдумать себе мужа. Но что произойдет, когда приспешники сообщат капитану правду? Он меня убьет или, что еще хуже, оставит при себе.

— Говори, сестричка! — Он схватил меня за подбородок.

Я попыталась вывернуться, но он сильнее сжал руку.

— Развяжи меня, — прохрипела я.

— Сначала скажи. Ответь на вопрос.

— Развяжи меня!

Я дернула головой в сторону и вонзила бы зубы ему в запястье, если бы не его молниеносная реакция.

Я даже не успела заметить движение, с которым он отвесил мне оплеуху, затем еще раз и еще. Я упала, брыкаясь и натягивая веревки с криком:

— Развяжи меня! Развяжи меня! Развяжи меня! — Затем мой вопль превратился в неконтролируемый кашель.

За дверью раздался чей-то голос:

— Капитан! Казначей говорит…

— Не сейчас. Принеси кувшин с водой.

Глаза у меня слишком опухли и воспалились, чтобы держать их открытыми, да и не хотелось видеть злорадство, которое явственно сквозило в голосе моего мучителя. Я слышала, как он сдвинул глиняную крышку, как с журчанием полилась жидкость. Капитан запрокинул мне голову, прижал миску к губам. Так кормят на фермах больную скотину. Я зажмурилась и крепко сжала губы. Вода потекла по подбородку.

— Развяжи… — Я приготовилась к очередной пощечине.