Те же особенности поэтики Т. Чурилина мы наблюдаем в стихах этого периода, не вошедших в книгу. Например, в стихотворении «Красная мышь», ориентируясь, прежде всего, на экспрессионистическую эстетику, поэт пишет о «красном знаке» на брови у только что родившегося ребенка, знаке, который соединяется в сознании лирического героя с образом «красной мыши», проклятием: «Это красная, красная, красная мышь – // В красном доме такая тишь // Умри ж!»[23]. При этом образ «красного знака» можно понимать как в контексте символистской эстетики, так и с точки зрения экспрессионизма, равно как и образ «красной мыши».
По-разному могут трактоваться образы другого стихотворения, не вошедшего в «Весну после смерти», – «Смерть беса»[24], решённого в целом в экспрессионистической стилистике. Главное событие стихотворения описывается в подчёркнуто бытовой ситуации (беса сбивает поезд).
В современной критической литературе отзывы о «Весне после смерти» не многочисленны и скорее отрицательны. Так, например, В. Марков пишет, что «стихи в этой книге скорее плохие, чем хорошие, но интересны своеобразным сочетанием примитивизма и декаданса»[25].
Однако первая книга Т. Чурилина получила немало рецензий от современников поэта, больше, чем прочие его книги, изданные в следующие годы. Например, рецензируя «Весну после смерти», Борис Садовской писал о начинающем поэте следующее:
«Стихи Тихона Чурилина представляют собою большой том, изданный “Альционою” в количестве двухсот нумерованных экземпляров. Таким образом, автор сборника “Весна после смерти”, выступающий, насколько нам известно, впервые, должен быть разбираем в качестве “поэта для немногих”. К таким книгам нельзя предъявлять обычных требований среднего читательского круга, но в то же время обособленность их даёт критику право относиться к ним взыскательнее и строже. Что сказать о Тихоне Чурилине, как о поэте? Он несомненно даровит и оригинален, хотя и не без постороннего влияния: учителями его в поэзии являются Андрей Белый (главнейшее, как автор “Панихиды”) и отчасти Иван Коневской. В стихах г. Чурилина мы не заметили надоедливо-пошлых вывертов дешёвого футуризма; он искренен и прост. Человек, сидевший в сумасшедшем доме, духовно умерший и после воскреснувший – вот тема Чурилинского сборника. Приводим одно из наиболее характерных, по нашему мнению, стихотворений (далее следует стихотворение Т. Чурилина “Конец Кикапу”. – Д. Б.). <…>
Будущее г. Чурилина рисуется нам двояко. Или поэт должен совершенно отрешиться от принятой здесь манеры и забыть первую свою книгу: тогда перед ним откроются новые горизонты и наступит действительно “весна”, или этою же книгой и закончится весь его литературный путь. Повторяться в таких приёмах нельзя, как нельзя жить в склепе, и самоуглубление подобного рода может привести молодого поэта к духовному самоубийству, как то видели мы на печально-поучительном примере г. Игоря Северянина»[26].
В свойственной себе манере критически высказался о «Весне после смерти» Владислав Ходасевич:
«…есть достоинство, ныне у молодых поэтов встречающееся всё реже; в стихах этих отразились движения души, правда, болезненные, изломанные и смутные, но, несомненно, подлинные. Правда, дочитав “Весну после смерти”, испытываешь такое чувство, словно вырвался на воздух из комнаты тяжело больного, но в конце концов сознаёшь, что таким чувством лишь подтверждается внутренняя правдивость книги <…> До сих пор г. Чурилин учился, кажется, только у Андрея Белого, которому и обязан лучшими своими пьесами. Но этого мало: ему предстоит ещё очень много работы, если только он не возомнил уже себя гением <…>»[27].
Ещё более критично высказался Вл. Ходасевич о книге Т. Чурилина в письме к Самуилу Киссину (Муни): «Лидия Яковлевна говорила, что ты просил прислать книгу Чурилина. У Кожебаткина её, конечно, нет. Стоит она 3 рубля. Могу тебе поклясться, что третьесортные подделки под Белого не доставили бы тебе никакой радости. Гурьева знаешь? Так вот Чурилин – плохой Гурьев»[28].
Реакция на книгу была неоднозначной, имели место также и резко отрицательные отзывы о ней. Например, книгой был возмущён Иван Аксёнов, о чём он пишет в своём письме С.П. Боброву от 3 июня 1916 года: «…посмотрел на Чурилина, и гадко стало – бедная Н.С. (Гончарова. – Д. Б.) – зачем она унизилась»[29]. В следующих же письмах И. Аксёнов говорит о Т. Чурилине с некоторой издёвкой, в шутку называет его «трепетной ланью»[30].
Николай Гумилёв также отозвался рецензией на первую книгу стихов Тихона Чурилина в своих «Письмах о русской поэзии»:
«Тихон Чурилин является счастливым исключением. Литературно он связан с Андреем Белым и – отдалённее с кубо-футуристами.
[23] Чурилин Т. / Публикация, вступительная заметка, подготовка текстов и примечания А. Мирзаева // Футурум АРТ: Литературно-художественный журнал. 2002. № 4. С. 118 (далее – Футурум АРТ. –
[24] Там же. С. 119.
[25] Марков В. История русского футуризма. СПб: Текст, 2000. С. 246.
[26] Садовской Б. Весна после смерти // Лукоморье. 1915. № 26. 27 июня. С. 16.
[27] Цит. по: Альманах Лица. С. 420.
[28] Киссин С. (Муни). Лёгкое бремя: Стихи и проза; Переписка с В.Ф. Ходасевичем. М., 1999. С. 255.
[29] Аксёнов И.А. Из творческого наследия: В 2 т. Том 1: Письма, изобразительное искусство, театр (составитель Н. Адаскина). М.: RA, 2008. С. 84.
[30] Там же. С. 106.