Денис Старый

Сперанский 5. Заговор

Глава 1

Дорога на Петербург

27 сентября — 13 октября 1798 года

Десять километров! Может даже и на большее расстояние растянулся наш караван. Порядка четырех тысяч человек устремились в Россию вместе со мной, отправляли обозы и ранее. И пусть среди этих людей более двух тысяч это калмыки, персы, мои стрелки, но другая, меньшая половина, — новые люди. И где я их только буду располагать?

Найду. Обязательно пристрою. Проблема станет в другом — ассимиляция. Тысяча сто французов, которые после серьезного фильтра были отобраны для переселения в мои поместья и для работы на моих предприятиях, — это, с одной стороны, серьезнейшее приобретение, с другой же еще более серьезная, возможно, проблема.

Кроме сыроделов, плотников, каменщиков, людей, умеющих работать с металлом, и даже просто образованных гуманитариев, бывших граждан Французской республики, я брал немалое количество тех, кто умеет работать с виноградом и создавать вина. Гениальных сомелье вряд ли удалось заполучить, но я думал так: даже житель винодельческих районов Франции, лишь косвенно относящийся к производству вина, намного профессиональнее, чем крестьянин, к примеру, Московской губернии.

Придется нанимать профессионалов, если не получится выявить из уже имевшихся французов и итальянцев, достойных специалистов, и тогда можно думать о производстве, спрос на которое будет только расти. И с этой братией можно замахиваться на серьезнейшее дело. Думаю, что ничего страшного с Мадам Клюко не случится, если в скором времени ее продукция не начнет декалитрами поступать в Российскую империю.

Некоторое время мне приходилось медленно передвигаться и решать ряд вопросов, связанных с переходом на земли Российской империи. Нам чинили препоны и препятствия, пытались устроить проверки людей и всех повозок, что шли с нами. Складывалась даже дважды такая ситуация, когда калмыки демонстративно строились в боевые порядки, а мои стрелки с решительными минами на лицах заряжали свои винтовки. По сути, мы прорывались через границу.

Ну а я, прикрываясь ворохом бумаг, где куча разрешений от общины Триеста, Милана, венецианского дожа, скорее запутывали проверяющих, не давали разрешения. По документам, мы все купили, каждую козочку, не говоря уже о четырех сотен коров с быками, мулов. Последние могут стать отличительной чертой моих поместий, так как еще ранее я отправлял этих животных в Надеждово, частью в Белокуракино. А что? Рабочая почти лошадка, сгодиться.

Сам отъезд из Милана был спорным моментом. Суворов занял преспокойно Турин, обложил Геную, но перенаправил часть войск на юг, предоставив Петру Ивановичу Багратиону действовать самостоятельно. Рим, Неаполь и другие города ждали, даже если и без счастливых улыбок, русские штыки. Ушаков так же переместился в Тирренское море.

И вот, в преддверии всех этих событий, я уезжаю в Петербург. Ибо назвался груздем, полезай в кузов! Начал действовать в направлении обеспечения русского присутствия и влияния в на побережье Адриатики, отчитывайся и действуй дальше. Инициатива в нашем Богоспасаемым государстве всегда того-сего делает с инициатором.

Благо, что Зарах Ложкарь остается в Италии и я рассчитываю, что заполучу еще некоторых корабелов, сыроделов, как и ряд предметов искусства. А что? Разве не достойно Надеждово заполучить свой музей? Я считаю, что достойно. Кто считает иначе, в топку! Может соскоблить Сикстинскую капеллу? Варвар я русский, или как?

Кстати, получилось услышать термин «ложкарство», который имел значение, как ограбление с улыбкой, почти что добровольное для того, кого грабят. Нужно выбивать главе Военторга чин, он реальный генерал в своем деле, да и армии помогает, причем, порой очень существенно. Не сыром единым питаются наши офицеры и это заслуга Военторга.

И вот меня обуревали двойственные чувства. С одной стороны, я, конечно же, хотел увидеть жену, даже ощущал некую тоску по родному поместью. Однако, была и другая сторона, обстоятельства, которые создавали дискомфорт и не позволяли уходить из Северной Италии со спокойным сердцем.

Видимо, не без моего участия начиналась большая игра за будущее земель, освобожденных русским оружием. Вызов мне поступил от канцлера Российской империи Александра Андреевича Безбородко. Не сказать, что это был официальный вызов в Петербург. Пришло письмо, в котором была лишь пара строк, но зато наполненных таким смыслом, что историкам будущего, а я сохраню записку, будет чем повеселить студентов. Канцлер писал: «Прекращай дурить в Милане, не вздумай соглашаться быть герцогом. Заварил Кашу, приезжай в Петербург, будем ее расхлебывать».