Чародейка кивнула, но потом поняла, что идёт позади, и видеть её кивка Фёдор никак не может. Она подошла и слегка сжала его свободную руку.

Лихо обнаружилось заглядывающим в освещённое окно кухни. Хотя двигались они очень тихо, монстр среагировал и повернул к ним свою скрытую черепом морду.

«Нет, у него, положительно, два глаза», — мелькнула мысль у Рины: в глазницах сверкали золотые глаза с чёрными полосами змеиных зрачков. Лихо вытянуло шею и зашипело злобно и угрожающе. Казалось, двое людей с пустыми руками его совсем не пугают. Оно сделало шаг в их сторону и, раскачиваясь всем телом, замерло на секунду. Рина и Фёдор подняли баллончики, две струи резко пахнущей жидкости ударили в череп, Лихо отшатнулось и взвыло, схватившись за голову тощими руками с узловатыми пальцами.

— Работает! – азартно выкрикнул Толстой, продолжая поливать монстра, — получай!

Лихо, вслепую отмахнулось от врагов и попыталось схватить Рину, но девушка пригнулась, прошмыгнула под рукой, пшикнув мимоходом на странные ноги. Казалось, монстр ходит на цыпочках. Фёдор тоже залихватски уворачивался от Лиха, изливая на него последние капли инсектицида.

— Отход на безопасное расстояние, и ждём результата, — скомандовал он, потянув чародейку в сторону.

Лихо замерло, не то содержимое баллончиков с «Клещевином» начало своё разрушительное действие, не то оно обдумывало, как лучше поступить с обидчиками. Оно мерно раскачивалось, огоньки золотых глаз притухли.

Внезапно на Арину навалилось страшная тоска. Сначала вспомнилась умершая совсем недавно бабушка, и из глаз сами собой брызнули слёзы, сердце защемило так, что каждый вздох давался с трудом. В голову полезли мысли о бессмысленности бытия, о том, что впереди лишь беспросветная тоска постоянной борьбы с разными монстрами, один из которых рано или поздно прикончит её. Одиночество и отделённость от всего живого и радостного взялись за руки и принялись водить хороводы, подпитывая тягостные мысли о том, что она никому на этом свете не нужна, что Фёдор – это всего лишь эгоистичный фантом, находящийся рядом из-за контракта с бабушкой Пашей. А по-настоящему ему на всё наплевать, он только развлекается, скача вокруг Лиха с мечом Клауда Страйфа.

— Ринка, — прервал плавное течение грустных мыслей голос Толстого, — кончай ворон считать! Быстро цепи замкни, — и увидев струящиеся по лицу чародейки слёзы, выругался по-французски и крикнул, — в дом! Я его просто силой уложу. Очнись, уже! – он ударил мечом по длинной руке, почти перерубил её, но конечность прямо на глазах приросла обратно, а зубы черепа клацнули в непосредственной близости от головы героической души, едва успевшего отклониться назад и ткнуть в грудь монстра.

— Цепи? Какие ещё цепи? – вяло подумала Рина, спотыкаясь, бредя к входной двери. Мне так плохо, слишком плохо, чтобы я могла думать о каких-то цепях…

Раздался крик боли Фёдора, когтистая рука полоснула по спине наискось, футболка намокла от крови. Этот крик словно пробудил чародейку. Перед глазами предстало противостояние Американца, залитого кровью, и Лиха, почуявшего запах этой самой крови и предвкушающего победу. Магические цепи были замкнуты в долю секунды, и Рину захлестнуло ощущение бурлящей энергии, протекающей сквозь неё.

— Используй Сталь Души! – выкрикнула она, — я в порядке.

Фёдор кивнул. Он поднял огромный меч, его шорты и футболка превратились в зелёно-красную форму полковника Преображенского полка, а несколько не вяжущийся с ней Бастар засветился изумрудной зеленью.

— Аз есмь Сталь! – выкрикнул Толстой в ночное небо, — Сталь Души и Душа Стали!

Рине во второй раз довелось увидеть Небесный фантазм – самое сильное оружие, какое только он способен использовать. Бастар оделся изумрудно-зелёным, режущим глаза, пламенем и ещё увеличился в размерах. Фёдор ударил своим излюбленным секущим ударом, сверху вниз, развалив тело Лиха на две половины. Рина знала, что скоро ей станет так плохо, что она вполне может рухнуть без чувств. Но чародейка с удовлетворением наблюдала, как сияющий магический меч врезается в плоть монстра, слышала шипение обугливающегося мяса, наблюдала неловкую попытку уйти от удара, отведя рукой сияющее лезвие. Золото глаз в глазницах черепа угасло, а тело начало медленно оседать на землю. Но к удивлению чародейки и её героической души, тело Лиха не упало на земь, оно распалось на сотни летучих мышей, с пронзительным писком взмывших в ночное небо. Пустой череп с одним срубленным рогом с глухим стуком упал на дорожку сада.

Фёдор едва стоял на ногах, опираясь на свой меч, как на палку.

— Сильно зацепил тебя?

— Сильно, — поморщился от боли Американец, — да сам я, — он шутливо оттолкнул руку чародейки, — сестра милосердия мне пока что не требуется.

Исчез меч, исчез гвардейский мундир и тускло блестевшие сапоги, волосы удлинились и тяжёлой гривой укрыли плечи. Рядом с Риной стоял привычный Фёдор в пропитанной кровью футболке и шортах. Он сделал ш