— Как и говорила, — разглагольствовала между тем тётя Сацуки, — я всегда была на сто процентов уверена в своей правоте. Ничего, кроме смерти по собственной неосторожности просто и произойти-то не могло! Рикочка, — она переключила своё внимание на чародейку, — непременно попробуйте эти слоечки с малиновым вареньем. Они буквально таят во рту.

Чародейка из чистой вредности сослалась на непереносимость малины и ограничилась печеньем с вкраплениями шоколада.

Когда чай был допит, а полковник Окку воздал должное слойкам с малиной, пришло время откланяться.

— Да, Вилли, у меня чуть было не вылетело из головы! — воскликнула тётка. Она подошла к письменному столу, — твой помощник с нелепыми рыжими усами просил тебе передать это, — она протянула стандартный пакет для вещественных доказательств и плотной серой бумаги, — заявил, что важное.

Вил кивнул и заглянул внутрь. Там находился наполовину оторванный листок из блокнота сержанта Меллоуна и сложенный пополам листок дорогой белой бумаги.

«ВывОлилось из кармана трупа мужчины, — гласила записка нацарапанная Меллоуном с грамматической ошибкой в первом же слове, — на предсмертную записку не тянет я не понял ничего».

«Он, видите ли, ничего не понял, — с издёвкой подумала чародейка, — без мнения сержанта нам, ну никак не обойтись!»

Вилохэд развернул листок плотной бумаги, на котором каллиграфическим почерком было начертано трёхстишье:

В теснинах туманных гор

Любовь моя голосом оленьим стонет.

Алые слёзы клёнов камни дорожки ковром укрыли.

Он прочитал и дал прочесть чародейке. Та пожала плечами: стихотворение из сборника классической поэзии. Там на все случаи жизни стихи найдутся. Это не тянет ни на предсмертную записку, ни на любовное признание. Даже времени года не соответствует, на дворе май. И она не преминула заявить об этом.

— Может, убитый для ка́руты стихи учил? У вас в институте есть клуб каруты?

— В каруту наши девушки, естественно, играют, — склонила голову на бок госпожа ректор, — даже двое парней в команде есть. Но ни Кензи, ни Андо никогда не проявляли интереса к этому полезному развивающему занятию, кое многими почитается литературным видом спорта.

— К тому же это стихотворение не входит в сборник «Искорки поэзии», стихи которого используют для игры в каруту, — сказал Вил, — там другое стихотворение Акома́цу Кё. Но наличие в кармане погибшего именно этого стихотворения окончательно зачёркивает версию несчастного случая, — он поднял на госпожу Дакэро серьёзные глаза, — в стенах вашего института случилось двойное самоубийство — гэнроку.

Глава 3

СЕКРЕТ КЛЕНОВЫХ ЛИСТЬЕВ

Тётя четвёртого сына Дубового клана посмотрела на племянника скептически.

— Не вижу никакой связи между классическим стихотворением и твоим упорным стремлением перевести самый обыкновенный несчастный случай, единственной причиной коего является глупое самовольство и бессовестное нарушение правил внутреннего распорядка, в скандальное самоубийство! Неужели и ты поддался на газетную шумиху, что в последние полгода устроили кленфилдские журналисты?

— Тётя Сацуки, — усмехнулся коррехидор, — я давно вышел из возраста, когда меня можно было урезонить нелицеприятной отсылкой к мнению журналистов или ещё, кого бы то ни было. В моих выводах я руководствуюсь исключительно своими собственными суждениями и здравым смыслом.

— Никакой здравый смысл не способен связать стихотворение о наступлении осени с самоубийством! — последовал безапелляционный ответ, — грусть прощания с уходящим летом, несостоявшаяся, несбывшаяся или неразделённая любовь — да, согласна, чувствуется сразу. Но каким боком тут самоубийство?

— У творения господина Акомацу есть два толкования, — спокойно возразил Вил, — первое, общеизвестное. Это — как раз то, что вы сказали. Оно напрашивается сразу и лежит на поверхности: осень, печаль, созвучие прошедшего лета с потерянной или несложившейся любовью.

— Конечно, любой мало-мальски сведущий в классической поэзии человек скажет вам то же самое, — подключилась тётка коррехидора, она просто не могла оставить чьё-либо мнение без комментариев, — Эрика, Вы согласны? — и не дождавшись ответа, продолжила, — у нас курс классической артанской поэзии входит в состав обязательных.

Рика никогда особо поэзией не интересовалась, то есть интересовалась по принципу: выучил, сдал, забыл. Строчки же какого-то там Акомацу о стонущей оленем любви, вообще прочитала в первый раз, но не подала виду и подтвердила слова госпожи Докэру. На лице коррехидора появилось знакомое ей выражение, означавшее, что у него припрятан туз в рукаве. Видимо, его тётке это выражение лица также было хорошо известно.