— А это что за гадость? – он кивнул на надкусанный кусок бородинского чёрного с семенами кориандра по румяной корке.

— Вы же вчера французский хлеб просили, — ответила Арина, — так вот он.

— Это? – несколько театрально воскликнул Алеут, — полагаешь, эта жёсткая кислая дрянь из ржаной муки может считаться французским хлебом? – Рина кивнула, — нет, вас явно обманули. Французский хлеб – белый, мягкий и воздушный внутри с румяной хрусткой корочкой, а это – не взошедшее тесто какой-то криворукой крестьянки, давно не получавшей тумаков от мужа.

Рина села за стол и демонстративно отрезала себе кусок бородинского. Она не собиралась вести кулинарные дискуссии, а хотела просто поесть. Курица, к слову, у Фёдора удалась. Девушка с удовольствием жевала нежное мясо голени, заботливо положенной на её на тарелку. И поглядывала на слугу.

Тот без стеснения вылил в бокалы остатки шампанского, выпил свой залпом и принялся за еду.

— Как тебе?

— Вкусно, даже очень вкусно.

— Этому рецепту меня научил алеутский вождь Энгил, он прекрасно готовил человечину.

Арина чуть не выплюнула курицу на тарелку. Выходит, про каннибализм тоже не соврали.

— Ты что? – не понял Толстой, — я ж пошутил! Ешь, вождя Энгила я, конечно, знал, но людей они в девятнадцатом веке не ели. По крайней мере, при мне. Чего так смотришь, я, правда, шутил.

— Фёдор Иванович, — проговорила Рина, отложив вилку, — боюсь, я не смогу полноценно сотрудничать с вами. Я очень благодарна вам за спасение от беса, но будет лучше, если мы найдём бабушкин ноутбук и попытаемся попросить помощи для смены мастера и слуги.

Фёдор с сожалением посмотрел на опустевшую бутылку «Абрау-Дюрсо», потом спросил:

— Обиделась на меня, что ли? В чём дело? Ну раздел тебя, уложил. Ну, просидел всю ночь в твоей спальне. Великое дело! Я ж боялся, что тот, кто бесяка на тебя натравил ещё что-нибудь учудить попробует. Да устраиваешь ты меня, Аришка. Хорошая ты девка, да у Прасковьи другой внучки и быть не могло. Сила есть, а управляться с ней научимся, не боги горшки обжигают.

— Только вот вы меня не устраиваете, — собравшись с духом выпалила Рина.

— И чем же, позвольте узнать?

Чародейка вздохнула. Не так-то просто в глаза мстительному и злопамятному каннибалу высказать свои претензии. Она решила начать с наименее важных:

— Вы пьёте с утра, азартно играете в карты, врёте, убили огромное количество людей просто на дуэлях, и…

— Продолжай, — тёмные прямые брови нахмурились, — какие ещё мои грехи ты вычитала в интернете? Про людоедство и сожительство с обезьяной не забудь.

Упоминание про интернет как-то охладило пыл Рины.

— Не думай, что, если я жил в девятнадцатом веке, то я отсталый идиот. Ещё вчера подумал, что ты станешь наводить обо мне справки, вот и почитал, — он изящно промокнул губы салфеткой, — понаписали обо мне столько ерунды, что не знаю, плакать мне или смеяться.

Он вздохнул.

— Давай так, оправдываться не стану, не вижу смысла. Спрашивай открыто по всем пунктам, какие волнуют. Всё одно, вызванного по контракту слугу поменять нельзя. Это я точно знаю. Не пойму откуда и как, но знаю. Начинай, чем быстрее мы с покончим с непониманием и подозрениями, тем лучше.

Арина подумала и начала с самого больного.

— Что было с обезьяной?

— Ты вообще соображаешь? – Толстой покрутил пальцем у виска, — я похож на ненормального? На кой чёрт мне сдался орангутан, да ещё и самец. Так для смеху на корабль взял. Карточный выигрыш, не бросать же животину. Дрессировать думал, да обезьяна глупая попалась и зловредная. Пакостила всем, а когда я хотел его верёвкой привязать, чтоб не срал на палубе, он меня за руку тяпнул. Я со злости его швырнул, да не рассчитал силу, позвоночник орангутану сломал. Пришлось пристрелить. И всё.

Звучало правдоподобно.

— Каннибализм.

— Уже объяснил, второй раз не буду. Так для смеху рассказывал, чтобы вот на такие рожи, как у тебя была за столом, поглядеть. Не ел, не готовил, и точка.

— Понятно, — у Рины немного отлегло от сердца. Она чувствовала, что сейчас Фёдор серьёзен и откровенен, как никогда прежде. Даже выражение лица другое, стал как-то старше и более усталым, что ли, — карты, женщины, дуэли.