Так было не сразу. Поначалу они много общались, но никогда не переходили на личное. Обсуждали быт, еду или погоду. Словно муж и жена, что справили на днях жемчужную свадьбу – тридцать лет со дня росписи в загсе, и высказавшие друг другу за эти годы все самые важные слова. Неважные – тоже. И теперь им нечем делиться, нечего добавлять.
Женщина не хотела спать, но и ослушаться мужчину боялась. Вот она сейчас скажет: «Нет», а он как встанет из-за стола, как поднимет свои тяжелые руки, как сомкнет длинные пальцы на ее шее, как выдавит из нее жизнь, а потом оттащит к безымянному синему телу.
Опять она себя рядом с трупом представила. Наваждение какое-то.
Лучше не перечить.
Лучше не нарываться.
Женщина убрала со стола. Делала это нарочно медленно, дожидаясь, пока мужчина умоется без нее. Как закончила, юркнула за свою занавеску. Здесь ей стало чуточку спокойнее. Родной угол почти как родные стены – лечит, защищает.
Мужчина побродил по комнате, после тоже улегся. Но не раздался привычный храп ни через пять минут, ни через десять, ни через полчаса. Они лежали и таращили глаза в потолок. До самого вечера. День вышел страшный и бестолковый.
Никогда прежде они не валялись подолгу в кроватях, хотя не было в их лесу уймы дел, с которыми непременно нужно управиться до вечера. Все суетились, сновали туда-сюда – из избы во двор, со двора в избу, все находили себе что поделать – подмести, вынести, растопить, сварить, убрать, разобрать. Отдыхали лишь за чаем или усаживались на несколько минуточек на лавку возле печки. Передохнули, и снова за работу.
А теперь вот – пожалуйста. Лежи. Жди чего-то.
Оба боялись, думали, что вот-вот отодвинется занавеска и убийца придет и заберет еще одну жизнь. Что ему стоит.
* * *
Она лежала на кровати.
Сжимала, отпускала одеяло.
Сжимала. Отпускала.
Вспомнить бы все. Восстановить события, собрать их по снежным комочкам, рассмотреть пристально.
Да поможет ли?
Вчера, в метель, они сидели дома, бок о бок, считай. Даже если бы и захотел он из дома выйти, то не смог. Пытался же. Известно, чем закончилось.
Позавчера, в оттепель, тоже все вместе были, убирались. Она рьяно, он с неохотой, но это сейчас неважно. Да и она подходила к тому месту, когда думала спуститься к реке, – трупа не было. И какая же глупость – оставлять тело на виду, ведь лучше было бы скинуть его хотя бы за забор. Туда женщина носу не сует, в жизни бы не узнала о смерти, пришедшей в их двор.
Может, мужчина несчастного пришиб, да не до конца? Решил, что убил, схоронил где-нибудь подальше, оставил умирать в полупустом сарае или за забором. А мертвец, который и не мертвец тогда был вовсе, очухался, вылез. Слабый, но живой. Тут его метель и добила. Застала на тропинке, засыпала снегом.
Покойся без мира.
Мужчина оттого и удивился, оттого и испугался, что не ожидал жертву свою здесь, прям под носом, повстречать.
Привет тебе из Преисподней, убийца!
Но отчего же он такой синюшный?
Женщина поняла, что до этого видела мертвецов только в гробах. Мирных, покойных, наряженных в лучший костюм или платье, припудренных, расчесанных. Откуда ей знать, что случится с телом, если выбросить его на улицу, на мороз, если оставить под метелью на целую ночь.
Но как же можно пропустить, прослушать, просмотреть появление человека в их захолустье? Такое не могло затеряться в снегах. Установившуюся здесь тишину даже хруст снега под чужой ногой разорвал бы, растрескал.
Чем женщина занималась в тот день? Если убийство случилось за день до оттепели.
Да все как всегда. Мела полы, готовила суп. Шумно, но не грохотно. Может, убийство произошло, когда она радио включила? Коротенький такой отрезок времени, когда в избу ворвался голос Пугачевой: «Позови меня с собой, я приду сквозь злые ночи». Приемник барахлил, шипел, плевался звуками, но песню можно было слушать. Конечно, лучше бы поймать что посовременнее или хотя бы веселее, поднять чуть настроение, но и на том спасибо. Да, точно, она тогда прибавила звук ровно на куплет и припев, после радио зашипело и отказалось ловить волну.
Прекратить веселье!
Достаточно ли одного куплета, чтобы убить человека?
Хватит ли припева на то, чтобы спрятать труп?
* * *
Сжимала. Отпускала.
Глаз не сомкнуть. Не уснуть.
Ближе к ночи под окнами завыл. Волк. Ветер. Мертвец. Кто из них троих? Выходи, посчитаемся! Покажись, поквитаемся! Вой протяжный, вой печальный. Почти стон. Почти плач, причитание:
– Оооооооооооо. Ууууууууу. Ооооу.
То не волк. Волки здесь не частые гости. Чего бы это им вдруг выть вздумалось, да еще и под самыми окнами.
То не ветер. Ветра тут сильнее, настойчивее, громче. Если уж начнут завывать, то не забудут и по крыше по