Самым хреновым, был тот факт, что Игорь Дмитриевич напомнил мне о Саре, и стоило только ему это сделать, как очередная волна сожалений накрыла мое сознание, заставляя задуматься, а правильно ли я тогда поступил? Может, стоило все бросить и сбежать с ней куда-нибудь на край мира? Поселиться на берегу моря-окияна, любоваться рассветами и закатами, ведя неспешную, размеренную и безопасную жизнь. Чем не план? Отличный план. Вот только… вот только я бы потом никогда не простил самого себя.

- Что? – Сочувствующе посмотрел на меня майор. – Думаешь, а не стоило бы сбежать с той бабой?

- Да. – После недолгих размышлений, все же признался я ему, в очередной раз, поражаясь проницательности Даматова.

- Это нормально. – Тяжело вздохнув, произнес инструктор. – Могу сказать тебе одно, кадет, ты поступил в той ситуации максимально правильно, доказав не словом, а делом приверженность родине. Знаю, что это звучит как пропаганда, но ведь так оно и есть. И меньше заморачивайся. Если бы она могла, то обязательно бы убила тебя, без лишних раздумий и соплей. Запомни, в твоей будущей профессии, существует всего два варианта: ты либо труп, либо живой. Третьего не дано, как сам понимаешь.

Хех. Упростил он, конечно, тогда всю ситуацию знатно, но общий посыл был максимально точным. Или ты, или тебя. Не знаю почему, но этот разговор мне очень хорошо запомнился, выгровировавшись в памяти. Особенно его суть, где шла речь про: «ты или тебя».

После завтрака, майор еще немного покритиковав и одновременно похвалив, отпустил меня на все четыре стороны, официально объявив о начале моих каникул.

Хотел бы я сказать, что то лето прошло спокойно и без происшествий, но это будет откровенной ложью. Несмотря на тот разговор с Даматовым, не смотря на то, что Рыжая не давала мне заскучать, решив испробовать, наверное, все способы экстремального проведения досуга, в том числе и интимную близость во всевозможных местах, кое-что, какое-то время меня еще мучило. Да, именно мучило. Но по порядку.

Еще по своему старому миру я знал, что главная опасность наркотиков находится не только в физиологической плоскости, но и психологической. Разработанный имперским НИИ антидот снимал именно физиологическую зависимость, избавляя от так называемой ломки, которая и могла привести к летальному исходу. А вот с психологической зависимостью, было не так просто.

Стоит пояснить, что наркотик вводил сознание в измененное состояние, позволяющее ярче испытывать всю гамму чувств и эмоций, а в особенности положительных. Наложите на это сексуальное удовольствие, от разнообразных интимных ласк… смесь получается просто ядерная. Чтоб черти Сару там, в аду, во все щели драли! После такого опыта, не то, что секс становится перстным, не вызывающим ярких ощущений и эмоций, вся жизнь и окружающий мир становятся серыми, грустными и убогими. Больше нет ярких красок, ярких эмоций. В душе начинают гаснуть огоньки заветных желаний и устремлений. В общем, паскудное чувство, от которого хочется избавиться, наполнив мир яркими красками, чтобы наконец-то снова начать жить, а не существовать. Понимаете к чему я клоню? Верно. Наркоша хочет новой дозы, только бы избавиться от этой серой убогости.

В какой-то момент, наверное, спустя неделю после возращения с такими мучениями, которые длились еще с кончины Бернард, я не выдержал и связался с Драгненко. Да, да, с нашим преподавателем по психологии, Мариной Викторовной. Договорившись с ней о встрече, получив предварительно разрешение от Даматова, я провел с ней несколько сеансов психотерапии. Пришлось полностью погружаться в воспоминания и пересказывать все, что меня мучает, в очередной раз, проживая те моменты.

- М-да, Патя. – Протянула она после моего пересказа. – Ситуация в общем-то рабочая, но учитывая все обстоятельства… - Женщина перекинула одну ногу на другую, в очередной раз демонстрируя свою сексуальность, но в отличие от всех предыдущих раз, когда приходилось нервно сглатывать слюну и отводить взгляд в сторону, на меня это не произвело никакого эффекта. – Последствия, как я вижу серьезные.

И вот после второго сеанса, она и назначила мне лечение, заключавшееся в экстремальных видах спорта. По ее мнению, именно от зависания на грани жизни и смерти, у меня должна пройти, эта чертова, серая меланхолия. И этот самый рецепт я сдуру показал Соньке. Ну, а подруга у меня была взбалмошная, но с гипертрофированным чувством ответственности. В особенности, когда речь заходила о моем лечении.

Помню, когда в детстве простудился, она потом месяц следила, чтобы я на улице не появлялся без проклятого шарфа и шапки, хотя к тому моменту я уже был полностью здоров. И постоянно при этом читала мне назидательные лекции, если я вдруг оказывался на сквозняке, или имел дерзость не до конца застегнуть молнию на куртке. Как вспомню, так вздрогну.