Егор никогда не обижался за это на командира взвода. Более того, он даже сам иногда подсказывал ему более правильную позицию, давал нужный совет. Но при этом вовсе не навязывал своего мнения и не настаивал на своем. Почти всегда это выглядело со стороны как решение самого лейтенанта, правильное и бесповоротное, за что тот с особым уважением относился к Щукину. Правда, панибратства тут никогда и не было. Отношения выглядели сугубо уставными, что очень нравилось взводному, а сам Егор подчеркивал перед всеми остальными эти отношения, тем самым поддерживая дисциплину в подразделении. И лишь на боевых заданиях, во время поиска в тылу врага, они могли перейти на «ты», обойти обращение «товарищ», наплевав на устав, потому как того требовала обстановка и лишнее слово было совсем ни к чему.
Весной сорок третьего лейтенант окончил артиллерийское училище и сразу был направлен на фронт. Впереди была Курская дуга, ожидалось широкомасштабное сражение с применением огромного количества танков, а потому спрос на артиллеристов для борьбы с ними был как никогда высок. Он начал воевать в должности командира взвода, попал в самую гущу событий, был ранен и чудом выжил под плотным губительным огнем врага. Его, истекающего кровью, вынесли на руках с поля боя его же солдаты. Материальная часть была разбита, артбатарея погибла едва ли не в полном составе.
Потом, уже после выздоровления, сразу после выписки из госпиталя, имея за спиной совсем небольшой опыт одного-единственного боя, но уже считавшийся понюхавшим пороху, лейтенант был направлен для прохождения службы в другую часть. Впереди было форсирование Днепра и бои на отвоеванных плацдармах. Он снова командовал взводом, был переправлен на правый берег и дрался там, пока опять не был ранен уже на следующий день. Обмотанный бинтами, ослабевший от потери крови, он все равно не покидал своего подразделения и оставался на позиции. После по распоряжению командира дивизиона едва стоящего на ногах офицера все же эвакуировали в медсанбат, а потом и в госпиталь.
В двадцать седьмой артиллерийский полк дважды раненный лейтенант попал в разгар боев в Белоруссии. Ему, как имевшему боевой опыт, в полковом штабе предложили возглавить осиротевший и в очередной раз оставшийся без командира взвод разведки. Именно «предложили», а не приказали. Командовать разведчиками в боевой части дело очень непростое и считавшееся куда более опасным, чем руководство расчетами орудий. Он согласился, а потому уже через час познакомился с командиром первого отделения сержантом Щукиным, ставшим впоследствии его главным наставником в деле освоения далеко не легкого ремесла разведчика.
Егор считался ветераном полка и своего взвода. В списках личного состава он числился с самого его формирования и служил в нем уже почти два года. Более того, он оставался единственным бойцом подразделения разведки, кто уцелел из первоначального списка. Остальные, как командиры, так и рядовые разведчики, уже давно покинули его взвод из-за ранений и отправки на лечение в госпитали. Многие погибли и были захоронены во множестве братских могил, что оставлял за собой полк и вся дивизия на местах боев. А иные и вовсе не возвращались с боевых заданий в ближнем тылу противника, пополняя своими фамилиями списки пропавших без вести бойцов.
Щукин все это пережил. В свой полк он попал после госпиталя и единственного на тот момент боя, в котором смог уцелеть, но был ранен. Он сам попросился в тот самый взвод, прислушавшись к советам опытных разведчиков во время лечения ран. Его просьбу удовлетворили и направили туда, куда он и хотел. Потом было много выполненных заданий командования, дежурства на передовой, наблюдение за передним краем вражеских позиций, рейды и поиски в ближнем тылу противника с целью захвата ценных пленных или выявления целей для их последующего уничтожения артиллерией полка.
Егор не раз был ранен, контужен, но только однажды прошел курс лечения в дивизионном санитарном батальоне, настояв на том, чтобы его не отправляли в госпиталь. Просьбу опытного и отлично зарекомендовавшего себя разведчика удовлетворили. После лечения он снова был направлен в свою часть и смог тем самым избежать участи попадания в другой полк и дивизию, на другой участок фронта, что, как правило, происходило с теми, кто покидал тыловые госпитали и возвращался в строй.
– Лейтенант! – прохрипел сержант в сторону своего командира, что залег метрах в двадцати от него и приготовился к бою.
– Вижу! – выпалил тот, наводя автомат на гитлеровскую цепь, которая в эту минуту вытягивалась по фронту перед ними.
Щукин водил взглядом то по кустарнику на забол