Благодаря высоким, старинным канделябрам, отбрасывающие мягкий, тёплый свет, всё было прекрасно видно. Два голых тела занимались недвусмысленным делом. Стоны это подтверждали. Злот громыхнул:

— Злот! Я же тебя предупредил!

С кровати замахали рукой, и послышался сдавленный голос:

— Подождите за дверью. Пять минут.

Пришлось подчиниться. Тия хотела убежать, но муж прижал её к себе крепко, не давая вырваться. Шепнул:

— Потерпи, маленькая моя. Потерпи. Ты же хотела всё узнать. Вот такой он, мой братец, вот такой. Я знаю о его пунктуальности, мы даже задержались на полчаса, а всё равно, — Злот устало махнул рукой.

Через десять минут из комнаты выскользнула женщина, укутанная в одежды с ног до головы. Она тихо проскользнула мимо. Ещё через пять на пороге стоял одетый… Злот!

Глава 43, в которой Тия узнаёт про бобра

— 43.1—Тию в комнату занёс на руках Злот и посадил в кожаное кресло, которое стояло рядом с внушительными книжными шкафами, заполненными потрёпанными книгами. Здесь же находился массивный письменный стол из тёмного дерева, украшенный резьбой. Под ним лежал толстый, ворсистый ковёр с замысловатым восточным узором. Он приглушал звуки шагов, создавая атмосферу уединенности и спокойствия.

Комната была пронизана ароматом дорогих сигар и выдержанного коньяка. Здесь чувствовался дух власти и мужской силы.

Но Тие было не до того, чтобы любоваться интерьером. Перед ней было два Злота! Один сидел рядом с её креслом и держал её руку. Исхудавший, измождённый — тот, за кого она переживала.

А второй устроился в кресле напротив, тянул коньяк, даже не предложив никому, и пыхтел сигарой. Пышущий здоровьем Злот со злыми огоньками в глазах, а ещё наглой ухмылкой на лице — тот, кого она ненавидела.

— Ну, что, названная сестричка?.. Пришла знакомиться? Так мы вроде прекрасно знаем друг друга! — он задержал взгляд на её декольте. — Хотя… так я и не успел познакомиться с тобой поближе.

Тие показалось, что в её голосе звучит сожаление.

Тут её Злот рыкнул:

— Убью!

И второй Злот шутливо поднял руки:

— Братец, мы же договорились. Я всё понял, всё помню, всё блюду. Честь дороже девок, а их… тут пруд пруди. И все готовы!

— Что здесь происходит? — Тия хотела сказать это зло и властно, а получился жалостливый писк, в котором явственно пробивались слёзы.

Злот сжал крепче её руку:

— Мы братья-близнецы. Это твой названный брат. С ним ты клялась на крови. Любитель женщин и везде бегает за юбками. Прошу жаловать, любить не обязательно. Зовут его Злот.

По щекам Тии потекли слёзы. Она посмотрела на мужа:

— А ты?.. А тебя?.. — голос срывался.

Хохотнул второй Злот, настоящий:

— А это Добромир, если коротко, то Добр. Я его бобром кличу — всё плешь грызёт, о степенном образе жизни втолковывает. С детства он у нас правильный, маменькин сыночек без маменьки, который девиц стороной обходил. Думал, монах. Ан нет! — в голосе проскользнула злость. — Будущую императрицу ухватил. Но я тебя первым заметил!

— Ничего не первым, — опять рыкнул муж.

А Тия всё плакала:

— Выходит, я тебя совсем не знаю?

— Не знаешь, — согласился Добромир. — Ничего ты не знаешь, маленькая моя.

И тут Тияпочувствовала себя маленькой и глупенькой девочкой.

— 43.2— Будь так добр, Добр… или Бобр, — Тия скривилась. — Фуууу.

Муж, который был уже не Злотом, смотрел удивлённо:

— Ты больше ничего не хочешь у меня узнать? Спросить?

Тия отмахнулась:

— Пока у меня самая большая проблема, как называть своего мужа. Злот мне нравился намного больше.

Злот, сидевший напротив, приосанился:

— Я и сейчас готов быть рядом!

Не успел её муж рыкнуть, как она сама бросила:

— Идиот! Я про имя! Ты-то мне никогда не нравился.

Злот фыркнул:

— Ты-то никогда не знала, что я вообще есть.

— Зато замечала, когда ты впадаешь в злое состояние, а ещё в состояние — каждая юбка моя. Как же это бесило! — Тия с нежностью посмотрела на Добромира. — Всё моё ворчание на тебя из-за него. Я думала, что это ты.

Она прикоснулась к руке мужа — мозолистая. Внезапно её осенило, и она схватила руку Злота — гладкая!

Злот хмыкнул и придержал ладонь:

— Я лучше. А у твоего муженька всё рыльце в пуху.

Тут Добромир не выдержал и взревел:

— Мерзавец! Я ей сам всё расскажу. Остынь и отстань. Тут все бабы к твоим услугам — оставь лишь одну в покое, не чмыри своими словами, не пачкай своими домыслами.

— Ах, какой чистюля нашёлся! — зацокал языком Злот. — Думаешь, такой беленький, светленький и всё можно, значит.

— Это тебе всё можно! А мне нельзя.