Играть незавидную роль в чужой сказке Томлике не хотелось. Ведь при любых неудачах она станет козлом отпущения, виноватым во всём. Поэтому она с завидной настойчивостью выходила на поиски, а не ныряла с головой в вопросы государственной важности. Сегодня пошёл одиннадцатый день исследований. Благо по дворцу Томлика перемещалась совершенно свободно, заглядывая в закрытые покои и в помещения, где её не желали видеть, потому что теперь девушка ходила в сопровождении не только Брута и Злота. Тятька Болотный, который безоговорочно верил пророчеству и видел спасение лишь в ней, отрядил восемь своих ребят из магической охраны короля. И те открывали закрытые двери, обеспечивали безопасность, не давали зарезать Томлику какому-нибудь шальному претенденту на трон. А она лишь указывала пальчиком направление. Если надо было забраться на потолок, потому что нити вели туда, то они и забирались. Находили там тайный ход, а для Томлики строили лестницу. Если было надо спуститься под пол, то отковыривали дорогой паркет и долбили мраморные плиты, чтобы и там обнаружить потайной лаз.
Дворец был будто изъеден кротами — то тут, то там потайные ходы и переходы. Некоторые были узкими, извилистыми. Одни, как лабиринт, тянулись под самыми сводами величественного дворца. Тусклое мерцание факелов на стенах отбрасывало дрожащие тени, создавая зловещую и таинственную атмосферу. Факелы, конечно, зажигали для Томлики, потому что в магическом свете, который маги создавали щелчком пальцев, для неё была лишь тьма.
Воздух в этих скрытых проходах был затхлым и спёртым, пропитанным запахом сырости и древних камней. Каждый шаг отдавался гулким эхом, нарушая тишину, наполненную зловещими шорохами и скрипами. Низкие потолки нависали над головой, заставляя невольно пригибаться, словно ощущая на себе тяжесть всего дворцового комплекса. Узкие щели в стенах пропускали лишь тусклые лучи света, едва разгоняя густую тьму. Тяжёлые деревянные двери, обитые потемневшей кованой бронзой, таились в тенях, ведя в неизвестность. Скрип их петель и шорох открывающегося механизма заставляли насторожиться, ожидая появления неведомой опасности.
Но если дверь была и открывалась, то это был праздник. Иногда чёрные нити вели вперёд и упирались в стену или завал. Процессия останавливалась и начиналась рутина разбора преграждений, что очень замедляло поиски. Томлика в такие часы затишья раздумывала, кто же здесь ходил? Для чего были созданы все эти переплетения? Она озвучивала эти вопросы братьям. Злот хранил молчание, он вообще стал подозрительно молчалив в последнее время, а Брут басил какую-нибудь очевидность:
— По этим коридорам когда-то проходили тайные посланники, шпионы и убийцы, выполняя свои тёмные замыслы.
Но, что было несомненно так то, что здесь веками хранились секреты и плелись интриги, пропитывая каждый камень ощущением тревоги и предчувствием грядущих событий.
Даже сейчас, когда большая часть этих ходов была заброшена, они всё ещё хранили в себе ауру таинственности и опасности, словно в любой момент могли ожить и вновь стать свидетелями чего-то зловещего.
Злот, хоть и не помогал в разгребании завалов, в сооружении лестниц и прочем, тоже не сидел без дела. Он рисовал!
Подробную карту дворца, которого, как оказалось, он не знал. Точнее знал парадные комнаты и залы, а вот то, что здесь были другие пространства, скрытые от посторонних глаз, ведать не ведал.
— 37.2—Было интересно. К тому же находили многое. Из-за этого через пару дней поисков к ним присоединился тятька Болотный и сопровождал их без перерыва. Как оказалось, о некоторых покоях он имел представление. И, судя по всему, хотел получить информацию об остальных.
Что же они находили?
Конечно, старинные рукописи и документы — пожелтевшие от времени свитки, дневники, карты и планы, хранящие секреты прошлых эпох. Это всё Томлика вручала Злоту, чтобы почитал на досуге. Тот ворчал:
— С того момента, как я познакомился с тобой, досуга у меня вообще нет.
— Девушек не хватает? — усмехалась Томлика.
Злот горестно вздыхал:
— Завязал я с любовной магией, а на нормальные отношения времени ты мне не выделяешь.
Томлика трепала его по плечу и сжимала широкую ладонь — она тоже устала и тоже хотела обычной жизни, пусть не в избушенции, а в обыкновенной избушке в лесу. Странно, иногда его ладонь казалась мягкой, не знавшей простого труда, а иногда мозолистой, натруженной за долгие годы.
Также после исследований то и дело пополнялась коллекция редких артефактов — древние статуэтки, драгоценные камни, старинные украшения, спрятанные от посторонних глаз столько лет, могли стоить бешеных денег.