Зато известно, что копье Ирода, которое придавало процедуре казни официальный характер, вернули в Иерусалимский храм, где Каиафа и остальные священники ожидали вести о смерти причинившего им столько беспокойства «мессии». Значение свое это копье утратило вместе с окончанием власти Ирода. Его затмила слава другого копья — того, которым Гай Кассий пронзил сердце умирающего Христа. Именно этому копью предстояла удивительная судьба.
Надо отдавать себе отчет, что наши скудные сведения о жизни Гая Кассия основаны на немногочисленных и кратких свидетельствах, чудом до нас дошедших, хотя в главном сомневаться не приходится: он присутствовал при распятии Иисуса Христа и пронзил его копьем. Все остальное следует подвергнуть тщательному анализу, чтобы получше разобраться в необыкновенной истории этого удивительного копья.
Прежде всего ясно, что Гай Кассий не был ни грубым, ни жестоким солдафоном. Наоборот, он был человеком, способным на сильные чувства, и то, что произошло в тот день на Голгофе, произвело на него глубокое впечатление. Он не мог допустить, чтобы тело благородного и мужественного Иисуса изуродовали так же, как тела двух разбойников, и ударил копьем, чтобы прекратить его мучения. Римские солдаты нередко поступали так же, отдавая дань мужеству противника на поле боя, чтобы показать всем, что враг уже мертв и его следует оставить в покое.
К сожалению, у нас нет никаких сведений о месте рождения Гая Кассия, хотя высказывались догадки о его германском происхождении. Без сомнения, отец его тоже был солдатом, и Гай впитал воинские традиции с молоком матери. Он наверняка прослужил в строю полагающиеся легионеру двенадцать лет. Тот, кто, несмотря на лишения и опасности солдатской судьбы, доживал до окончания обязательного срока, мог надеяться получить повышение и стать центурионом. Внушительный список кампаний, в которых участвовал Гай, свидетельствует о том, что он скорее всего отслужил полный срок, считался хорошим воином и поэтому вместо обычной отставки был назначен в военную разведку.
Акт милосердия, совершенный им на Голгофе, вскоре стал рассматриваться последователями Иисуса как свидетельство того, что их учитель был истинным Мессией. Дело в том, что исполнились два пророчества, касающиеся Его прихода: «Кость Его да не сокрушится» (Пс 33: 21) и «И они воззрят на Того, которого пронзили» (Зах 12: 7).
Присутствие при распятии, по-видимому, явилось для Гая Кассия большим потрясением. Кстати, его имя изначально не было известно и появилось только в так называемом «Евангелии от Никодима» (7: 8), которое было написано в VI веке и ранее называлось «Деяниями Понтия Пилата». Кроме того, имя Гая Кассия упоминается в сочинениях греческого патриарха Германа (715 г.) — и этим, возможно, объясняется, почему ему приписывали германское происхождение. В обоих источниках, однако, центурион неправильно именуется еще и Лонгином — слово, несомненно, является латинизированной формой греческого logche — «копье». Позднее это слово присоединили к настоящему имени и стали называть нашего героя Гай Кассий Лонгин.
Безусловно, многое из того, что мы знаем о жизни центуриона и судьбе «Копья Лонгина», — просто легенды и народные предания. Но все без исключения источники утверждают, что после испытанного на Голгофе потрясения римский центурион принял христианство. Вот какое сильное впечатление произвело на него то, что он увидел, в особенности солнечное затмение, сопровождавшее смерть Иисуса.
В одном из рассказов о его обращении говорится, что, пронзив копьем сердце Иисуса, Гай упал на колени перед крестом, а когда поднял голову, несколько капель крови и лимфы распятого попали ему в глаза, после чего его зрение чудесным образом восстановилось. Евангелие от Матфея (27: 54) и Евангелие от Марка (15: 39) сообщают, что римлянин воскликнул: «Воистину Он был Сын Божий», в то время как согласно Евангелию от Луки (23: 47) он сказал только: «Человек этот был праведник».
После смерти Иисуса Гай отправился в крепость Антония и обратился к Пилату с просьбой об отставке. Обретя свободу, отыскал кого-то из людей, которых видел в группе последователей Иисуса, и несколько месяцев усердно постигал его учение. Позже он стал отшельником в древнем городе Мазака в Каппадокии — ныне это турецкий город Кайсери, — а затем много путешествовал, проповедуя христианство. И всегда в правой руке он сжимал копье, которое придавало ему решимости и вдохновляло на выполнение его миссии.