Терапевт: Я хотел указать на то, что грусть, которую вы только что испытали... это грусть сострадания. Когда вы вспомнили себя шестиклассницей, которая хотела, чтобы ее приняли, но над которой смеялись и издевались подруги, — в вас появилась грусть. Вас тронули ее страдания. Вам стало ясно, как для той девочки это было ужасно, и вам стало грустно. Так ли?

Дженни: Да. Это было ужасно для нее — то есть, для меня. Мне так грустно думать об этом, и я боюсь, что это может повториться.

Терапевт: Значит, вам грустно из-за этой шестиклассницы, и вы очень боитесь, что вас снова могут так отвергнуть? Это и правда пугает. Как думаете, это воспоминания об этом вызвало у вас такие сильные чувства?

Дженни: Да, наверное. Этот период был ужасным. Конечно, это вызывает у меня сильные чувства.

Терапевт: Возможно ли нам проявить сострадание к обеим версиям вашего "Я" — той девочке, которая училась в шестом классе, и к взрослой версии вашего "Я", которая сидит здесь и грустит, опасаясь, что ваш пережитый в детстве опыт может повториться сейчас? Можем ли мы попытаться понять обе эти точки зрения и найти способ работать с этим страхом и грустью сейчас?

Дженни: Думаю, мне эта идея нравится.

В приведенном выше кратком примере мы видим аспекты всех различных ролей, описанных ранее. Терапевт служит надежной базой, демонстрируя Дженни доступность и сонастроенность с ее опытом, любезно поддерживая ее, когда она сталкивается лицом к лицу с трудным воспоминанием и чувствует связанные с ним эмоции. Модель сострадания присутствует всюду, выражаясь через вербальные и невербальные проявления теплоты и поддержки, а также через модель эмоциональной смелости при изучении трудных воспоминаний и связанных с ним эмоций. При этом неоднократно используется сократический диалог для облегчения процесса исследования памяти, выявления эмоций и перехода к сострадательной перспективе. Наконец, используется возможность обучить аспекту модели CFT — в данном случае определению сострадания — таким образом, чтобы связать его с нынешним эмоциональным опытом клиента.

КАК ТЕРАПЕВТЫ ИСПОЛЬЗУЮТ САМОРАСКРЫТИЕ

Рассматривая роли, которые мы обсуждали выше, нам следует обратиться к теме самораскрытия терапевта. Правильное самораскрытие может помочь клиентам понять терапевта как реального человека. Клиенты также могут воспринимать это как валидизацию и депатологизацию, которые подчеркивают общую человечность, названную Нефф (2003) ключевым компонентом самосострадания. С другой стороны, при неумелом использовании самораскрытие может отвлечь от терапевтической работы, сместить фокус с клиента на терапевта, размыть границы терапевтических отношений и даже поменять клиента с терапевтом ролями. Как мы упоминали ранее, терапевт CFT одновременно и живой, реальный человек и компетентный проводник. Нам нужно и установить связь, и в то же время выглядеть достаточно компетентными, достаточно мудрыми и достаточно добрыми для того, чтобы выступать в роли фигуры для надежного типа привязанности и уметь уверенно и ассертивно реагировать на проблемы клиентов.

Относительно того, когда и как часто следует использовать самораскрытие в CFT нет жестких правил. Можно с уверенностью сказать, что CFT-терапевты (как и представители других типов терапии) по-разному смотрят на этот вопрос. Мы иногда используем самораскрытие в нашей практике CFT, но не злоупотребляя им. Чтобы определить, как вам применить потенциал самораскрытия, советуем руководствоваться следующими рекомендациями. Они пригодятся вам при рассмотрении других техник, которые вам тоже могут быть интересны и которые могут быть применены в терапии.

•   Представьте, что в любой момент коллега, руководитель или ученик могут войти в комнату, как по волшебству остановить время, будто "заморозив" клиента — и спросить: "Что вы делали с этим клиентом, и как это связано с концептуализацией его случая и направлением терапии?" (Или, если обойтись без кинематографических приемов: представьте, что руководитель просматривает видео сеанса, ставит его на паузу и задает тот же вопрос). Что вы ответите на него?

•   Подумайте о своей мотивации к самораскрытию. Если это нацелено больше на аффект, — другими словами, вы просто чувствуете, что хотите рассказать клиенту подробности о себе — вернитесь к пункту выше, прежде чем продолжать дальше. Наши аффективные реакции не обязательно безотносительны к делу или ошибочны. Однако при этом ощущение, что самораскрытие или другая интервенция срочно должны состояться, может сигнализировать о том, что это поведение вызвано нашим собственным ощущением угрозы или ответом нашей системы активации (рассмотрим это подробнее в главе 5), а не мыслью о том, что лучше всего послужит терапевтическому процессу.