Димка, освобождённый наконец из крепких маминых объятий, смущённо и нерешительно поглядывал то на её заплаканное лицо, то на собравшихся в зале гостей. Он знал, что все ждут новостей о том, что же с ним приключилось, видел обращенные к нему любопытные взгляды, слышал, как в зале постепенно стихает шум. И стоило только Димке почувствовать всё это внимание, направленное исключительно на него, решимость что-то говорить сразу же улетучилась. Он смущённо огляделся по сторонам, обернулся на стол, за которым сидел совет и внезапно замер: его взгляд наткнулся на холодный и презрительный взор графа Меркулова. И в этот момент в Димке проснулась жгучая ненависть к этому человеку, который едва не уничтожил всю его династию. Он обернулся к затихшей толпе и заговорил твёрдым решительным голосом:

— Мой знак рода был перевёрнут запретным заклятием. Так мне сказал Рах Локмер, хранитель Тёмного леса! Поэтому он не тронул меня и дал уйти невредимым.

Зал удивлённо загудел, словно растревоженный улей.

— Ты лжешь, мальчишка! — раздался за Димкиной спиной хриплый гневный возглас. — Не знаю, что за тёмная магия помогла тебе выжить, но совет обязательно это выяснит.

— У портала меня встретил волшебник, — не обращая никакого внимания на возгласы Меркулова, продолжил Димка, — он сказал, что его зовут Мервен и что он корень нашего рода. Он тоже признал мою невиновность!

Вот тут в зале наступила полнейшая тишина, среди которой раздался насмешливый голос графа Меркулова:

— Похоже ты совсем заврался, мальчик. Мервен покинул наш мир много лет тому назад. После этого от него не было никаких вестей. Никто не знает, где он сейчас находится и жив ли вообще. Но даже если бы он объявился здесь, не думаю, что стал бы разговаривать с таким лживым червяком, как ты.

Димка медленно повернулся к длинному столу и, насмешливо посмотрев на Меркулова, приложил правую руку к груди и торжествующе выкрикнул:

— Стигма!

Граф Дмитрий Державин поднял высоко над головой раскрытую правую ладонь, повернулся обратно к гостям и тут же весь зал ахнул, увидев переливающийся тремя яркими цветами знак великого Мервена. Этот знак был известен каждому волшебнику: его изучали на уроках истории магии в любой даже самой захудалой школе волшебства.

С огромным удовольствием услышал Дмитрий стук падающего кресла, с торжествующей улыбкой на лице он наблюдал, как граф Меркулов, путаясь в полах своей длинной мантии пробивается сквозь толпу к выходу из зала, и, чуть позднее, с нескрываемой гордостью получил он от оставшихся в зале членов совета признание неоспоримого права на знак своего рода.

* * *

Этим же вечером все семейство Державиных и присоединившиеся к ним Орловы собрались в уютной гостиной первого этажа. Дмитрий к тому времени привел себя в порядок, сменил одежду и первый раз в жизни наелся до отвала такими вкусными блюдами, каких в жизни ещё ни разу не пробовал.

После церемонии обретения знака рода он познакомился со своей бабушкой — женой Николая Александровича — Софьей Петровной, потомственной волшебницей из рода Апраксиных. Это была добрейшая женщина, которой уже давно перевалило за двести, впрочем, также, как и её муж, довольно молодо выглядевшая, но, несмотря на это, весьма умудрённая жизнью. После всех испытаний, выпавших в этот день на долю Дмитрия, когда его наконец-то удалось вырвать из цепких лап столичных репортеров, она подошла к нему, крепко обняла и тут же расплакалась, как сущий ребёнок.

А за обедом Дмитрий познакомился со своим дядей, Михаилом Николаевичем Орловым. Это был высокий широкоплечий красавец с горящим взором и чёрными, как смоль, волосами. Нрава он был веселого и довольно легкомысленного. Несмотря, на то, что на него, как на продолжателя рода Орловых, возлагались большие надежды, он не спешил обзаводиться женой и вел, по слухам, довольно разгульную жизнь, чем порой очень огорчал своих родителей.

Дмитрий чувствовал себя в этот вечер немного не в своей тарелке. И не мудрено — столько невероятных событий произошло с ним всего лишь за один день, а теперь ещё и выяснилось, что у него есть целая куча родственников, о которых он совсем ничего не знал до этого момента. Дима с мамой удобно устроились на мягком диване, Софья Петровна села в кресло у небольшого столика и начала, по обыкновению, раскладывать пасьянс, а Николай Александрович с сыном, усевшись за карточный стол, затеяли какую-то увлекательную и азартную игру.

Тут же завязался непринужденный разговор, который вскоре плавно перетек от общих фраз к чрезвычайно интересующей всех теме.