— Не бойся,— голос звучал по-прежнему тихо.— Я объясню тебе, зачем ты здесь и почему. Узнал меня?!

Узнал, узнал он, и сердце, этот жалкий кусок сырого мяса, задрожало. "Дьявол!" — беззвучно прошептал он, не в силах поверить, и понял, что прав. От этой правоты ноги стали деревянными. Ни сдвинуться, ни шагнуть... Ужас заледенил теперь все тело. И этот-то ужас окончательно подсказал ему, кто перед ним... Какое там "перед ним"! Это он, его жалкая фигура и все его существование были выставлены перед... даже назвать не смог — такой почувствовал он дикий страх, какого никогда и вообразить не мог. Сердце, захлебываясь и булькая, подступило к самому горлу. Он беззвучно разевал рот, пытаясь закричать, а не издавал ни звука.

Луна встала прямо в окне, жарко и страшно плеснула всем своим светом...

"...Вот какой он, ужас, перед всем этим,— мелькнула наконец в отдалении мысль. — Пока не знаешь — думаешь, что все эти черти, дьяволы! А встретишь...".

Мысль приблизилась, заполнила перекошенный страхом мозг и вытеснила ужас. Он вдруг успокоился.

Перед ним был сам Дьявол, он говорил с Дьяволом. Он понял, поверил, принял и успокоился. Только задеревенел весь.

От тихого голоса немела душа. Но страх исчез.

— Видишь, люди пугаются меня, бегут меня, потому что я темная сила (иронически), которая искушает, чтобы погубить. Бес рад несчастью — такое на мне клеймо! — а я скорблю! Я к человеку льну, смиренно сношу хулу и поношения. Я искушаю, чтоб в стойкости укрепить и вере пустынника грязного. Я и Он созидаем человека, но способ разнится. К Нему надо идти, Я появляюсь сам. Он требует отречения, Я — напротив, искушаю, маню прелестью этой жизни. Затем, чтоб искусив, мог выбрать я того, над кем не властно искушение. Выбрать того, кто, сладости не отринув, последует искушению, узнает все, попробует и выйдет с незапятнанной душой... Не всех я искушаю, лишь некоторых... Лучших, самых сильных, кто может убить, украсть, по-настоящему любить и ненавидеть — все сможет, все испытает и сохранит себя и душу.

"К чему он все это говорит?" — вяло шевелилась мысль.

Спящий смотрел не отрываясь в черноту, окутавшую, как мантия угол. Призрачное, белое облачко парило там, где быть должно лицо. А не мог рассмотреть подробности.

— Как мало тех, кто проходит испытание! Очень мало. Остальные, поскользнувшись, скользят и катятся вниз и не могут остановиться. Но проклинают меня. Не слабость свою, а Беса казнят. Попутал, мол, нечистый. Не ведая замысел, порочат меня и средство. И каются, называя неудачу в испытании — пороком.

"К чему он все это говорит? — не отставая крутилась мысль. — Если ему кто-то нужен, то разве мало вокруг. Но по его словам выходит,

что люди порочные не нужны ему. Они — издержки его отбора. А отношение остальных к пороку — отношение к невыдержавшим экзамен. Но зачем? Зачем этот экзамен дьявола?"

Луна шевельнулась и сдвинулась. Косо протянула сквозь пыль холодный луч. Подуло холодом и сыростью по ногам. Он переступил ногами, поежился...

— ...Зачем? — ты спрашиваешь. Затем, чтобы тому, кто сквозь осуществление всех соблазнов прошел и чист остался, вручить единственное, главное, чем живы души людей — истину. Чтоб нес ее в мирском, в жизни, изнутри мира светил вокруг себя, и люди не забывали о ней, о высшей истине...

"Врет! Врет!! — резануло в голове.— Дьявол! О, как хитер и как мудр. Так оправдаться — блестяще. Так объяснить всю кровь, насилие, всю гадость пороков. Все мерзкое, что было. Пороки — неизбежны! Ради самой главной цели! Истины!!.." — ему стало жарко. Из-за ушей потекли капельки пота за воротник. Луна совсем ушла вправо и теперь чуть-чуть высвечивала угол л очень ярко сторону каменного оконца.

— Ты глуп,— властно и спокойно произ .'*••; голос. И эти два слова упали тяжелыми камнями в сырую глину его мыслей и разом их смяли... — Зачем мне перед людьми оправдываться? додумай!

— Как зачем? — вскрикнула его душа. — Чтобы соблазнить.

— Дурак! — тихо сказало в углу и смолкло.

Он ждал. И в тот момент, когда уже отчаялся, вновь услыхал слова...

— Истина — сила того, кто ею владеет. Он разом становится сродни и Мне, и Ему... Нельзя дать силу в руки живущему в миру, если не будет самой жестокой и твердой подписи, что ею он не воспользуется. Никогда! Ни при каких условиях!.. Те, что прошли мое испытание, душой своей и сердцем подписывают такой договор. Условие неиспользования силы единой истины, высшего знания... и получают его. Им открывается...

Голос стал громче, и стоявшему под мутным лучом человеку показалось, что шевельнулась громадина угла и зашумело вокруг колокольни. Луна теперь, как красна девица, подбоченясь и сияя, стояла в другом окне...