Через какой-то срок мне впервые и приоткрылась даль, которой я домогался. Как завеса распахнулась, и увидел я невероятный, до неба клубящийся и вращающийся синий вихрь — глаз. И понял в то же мгновенье — что это и есть заветный вход в тайну и отсюда выход спасительный... Я было приготовился взлететь и туда скользнуть. И взлетел уже высоко, разогнался, а тягость меня осаживает, вниз тянет сила неимоверная. Присел я на высокой горе, а передо мной внизу пропасть и могилы вниз по склону крутому сбегают с кручи вниз. Вселенское кладбище для таких смельчаков, как я. Освещение сумеречное, без солнечного светила. Ну, думаю,— если я во сне, то не разобьюсь и нечего пугаться. И вниз кидаюсь. И стал падать взаправду. Так страшно, дух захватило, однако силой, тянущей вниз, управляю, торможу и хоть в самом конце, а задерживаю падение и плавно опускаюсь. Разве что лицом малость ткнулся в земляную горку. Передохнул и опять взлетел. Сила вниз тянет, однако лечу, хотя и с трудом великим. Так летел, пока не достиг океана. Гладь простирается — ни волны, ни ряби. Тихое, жидкое беспределие воды. И чувствую я, не перелететь мне через эту водную пустынь, сила страшная гнетет меня... От напряжения и проснулся, последнее усилие меня и пробудило. Однако я твердо теперь знал, как выглядит эта заветная дверца к спасению. Страшновато, конечно, смотрелось спасительное отверстие в тюремной стене, огораживающей эту жизнь. Не так, как в сказках, вроде "Золотого Ключика". Тут стихии, бушевали ненарисованные.
ПРЕДАТЕЛЬСТВО
Дела мои в жизненном смысле, надо сказать, шли неплохо. Путь, который наметило знание, открытое моим другом, и наши практические совместные поиски — привели к тому, что для нас дорога совсем видна стала. И, конечно, самые умные тоже распознали возможности: кто не хочет спастись? Я лично не собирался этим путем пользоваться—у меня своя была дорога, но для друга моего и для тех, кто через жизненное шел пространство, путь, нами практически намеченный, почти наверняка выводил к самой наружной границе, за которой начиналось неведомое и свободное существование.
От той женщины мне тоже труда не стоило избавиться. Когда я вновь с ней как-то ненароком сблизился, но сознательно в близость вступил, используя уже к тому времени накопленный опыт, и вышло все, как в тех снах. У меня уже и приемы определенные выработались. Опыт — великое дело. После близости той она враз, по своей, видать, воле, и отдалилась от меня сама. Вначале сильно лицом и фигурой изменилась, совсем поблекла даже, как с тем бесом, хотя и наяву дело было. А после и вовсе пропала. Не появлялась больше в моем жизненном сне. У меня и с другими такое же вышло. Я теперь навстречу всякому человеку шел и искал с ним близости наяву. И заметил: как только я с ним по-настоящему хочу сблизиться — так он прямо на глазах линяет, гадостью какой-нибудь отговорится и пропадает.
Помню, меня еще жена моя упрекала, мол, ты не умеешь с людьми обращаться, так себя не ведут, и скоро ты совеем в одиночестве окажешься. Не понимала она, что все это не люди, что у них человеческое всего лишь на короткое время нашей встречи надето, как маска. Поэтому стоит с ними поближе стать, Как тут же эта личина и сползает с рожи. Человеком прикидываться нелегко...
Надо сказать, я и жену свою несколько раз проверил. Она от этой . проверки моей доброй близостью тоже сильно в лице изменилась, вдруг такая образина высунулась наружу, что я подумал: "Господи! Неужели я с ведьмой все это время жил, и деток она мне родила!" Страшно мне стало. Но жена оправилась, победила постороннюю чужую силу, которая через нее желала мне навредить. Другое дело, что в спасение мое при помощи Снов — она не верила. Упрекала и жалилась, что я растратил свое время и силы на невесть что, вместо того, чтобы как-то жизнь устроить поприличней! Я и не убеждал ее, потому так рассуждал, если сам выберусь, то и ее потом и деток вытащу. А не получится у меня прижизненного спасения — чего зря обнадеживать, и так настрадалась.
В то время, надо сказать, во мне надежда сильно окрепла. Успех всегда обнадеживает, даже мелкий. А тут во всем как будто движение наметилось. Ну, думаю, вот-вот прорвусь через заслоны, а там меня не догонишь, вне досягаемости буду для Стражей этой Жизни. Не достать меня им будет!
Сильно радовались и гуляли мы. А успехи мои в сонных грезах так подняли мое настроение, что стал я порой забываться, рассказывать стал про то, чего не следовало открывать постороннему глазу, даже дружескому. Однако понял я это и спохватился поздновато, когда ничего уже нельзя было поделать.