Я слушала и кивала, хотя внутри меня всё сопротивлялось этому решению. Алла Леонидовна особо ничего не делала по дому, разве что убирала свою комнату и всё. А вот остальное делала я, по выходным. Нет, ну ужин она, конечно, готовила по будням, ведь с работы приезжал её любимый сын и еда всегда была готова. Как-то я попыталась поговорить об этом с мужем, но он сказал, что это не так, а я всё придумала. Больше этой темы мы не касались.
Я умываюсь, обдумывая вчерашний день. Перед моими глазами периодически кадрами всплывают моменты вчерашнего вечера. Хочется сосредоточиться на чём-нибудь другом. Захожу на кухню, Алла Леонидовна заваривает себе кофе. Беру яйца и сковородку.
— Доброе утро. Яичницу будете? — зная, что она не будет, всё равно спрашиваю.
— Доброе утро, Элеонора. Нет. Всё это ты не можешь запомнить, что я предпочитаю тосты с маслом, джемом и крепким кофе.
— Я из вежливости спросила, — отвечаю я с угрюмым лицом.
— Лучше бы ты из вежливости хотя бы рубашки своему мужу постирала. Второй день лежат в машинке.
Разбиваю яйца, иду включать машинку. Из всех моих вещей в ней лежат только мои носки, всё остальное мужа и свекрови.
— Вот ты сейчас включишь и уйдёшь, а кто потом выключать будет и вещи развешивать? Мне когда свои дела делать? — размахивая своим стаканом, на котором написано «самой лучшей маме», с пренебрежением меня допрашивает.
— Какие там у Вас дела? Сходить к соседке посплетничать… — думаю я про себя, но не решаюсь ей перечить. Молча включаю машинку.
— Яйца сгорят, — ворчит свекровь.
— Алла Леонидовна, что сгорит, то не сгниёт.
— Тьфу! — злобно плюнула она в мою сторону и ушла.
В принципе, каждая её фраза, как плевок в мою сторону. Хочется хотя бы по выходным расслабиться дома и не получить от неё ни единого упрёка. Но она без этого не может. Муж говорит, что так она проявляет свою любовь. Хочется в это верить…
Позавтракав, я пошла на работу, закинув в сумку вечернее платье.
* * *
До встречи с Сергеем оставалось полчаса. Я задержалась на работе, написав мужу, что нужно сдавать проект, буду поздно. Такое бывало редко, поэтому он позвонил мне по видеосвязи и убедился, что я действительно на работе. Сказал, что тоже будет поздно, готовится к какой-то важной операции.
Ресторан Сергея находится недалеко, мне остаётся только переодеться, привести в порядок волосы и лицо.
Стою перед зеркалом, в туалете, крашу губы и волнуюсь, очень волнуюсь. Словно иду на первое в своей жизни свидание с мужчиной, который мне нравится и, очевидно, я ему тоже. Но стоп, это не свидание, это рабочий момент, просто ужин.
Всё. Готова.
Наполеоновские планы
— Игорь Николаевич, когда готовим группу?
— Мой человек доложил, что послезавтра игра, — с горящими глазами ответил Игорь, гордо сидящий на своём высоком кресле. — Готовь группу на вечер. Никто не должен знать! Я его, наконец, возьму за яйца и выпотрошу всё, что там есть.
— Понял. Всё подготовлю, Николаич, — помолчав, продолжает. — Но вы же знаете, что вам необязательно там присутствовать. Всё могут сделать и без вас. Подвергаете себя только дополнительному риску, Николаич…
— Единственный риск, которому я могу быть подвержен, это провалить план перехвата из-за неподготовленности наших бойцов! — поднимается со стула и дёргает рукой как дирижёр. — Упустить этого мерзавца и не выполнить годовой план по раскрытию преступлений! Я обязан там быть.
Успокаивается и присаживается обратно на стул.
— Я вас понял, Николаич. Подготовим всё, как надо. Без погрешностей.
— Уйду на пенсию героем, — продолжает он, — меня запомнят, будут говорить обо мне. Надо красиво уходить, Стёпа!
— И что же вы собираетесь делать после службы? Отсюда так легко не уходят. Жизнь после кажется серой, без прикрас.
— Ну, как что… Займусь, наконец, бизнесом: открою охранное агентство, — уверенность в его голосе растёт. — Эля мне мальчика родит. Посмотрим, может даже получится уделять им больше времени. Устал я уже бегать.
— А как ваша жена? У неё же там тоже какой-то бизнес, — с едва заметной ухмылкой.
— Да-а… Эти её дизайнерские игрушки, — строит такую гримасу, как будто выпил прокисшего молока, — могут подождать, пока она будет в декрете. А лучше ей насовсем уйти оттуда. В последнее время всё чаще стала задерживаться и забывать про свои домашние обязанности.
Степан кивает головой и поджимает губы, готовясь уже встать и пойти домой. Рабочий день давно закончен.
— Стёпа, налей-ка коньячку, — бросает он неожиданно, доставая из своего стола два потёртых стаканчика олд-фэшн, — устал я. Давай по бокальчику.