И действительно, дверь ложи напротив была отворена специальным лакеем в белоснежных перчатках, пропуская вовнутрь высокую фигуру короля Элиаса и его невесту – леди Камирэ. Все присутствующие тут же почтительно поклонились. Лишь древесно-рождённые лорды чуть наклонили голову, это им позволяла давнишняя привилегия, напоминающая, что король – всего лишь первый среди равных.
Рике уже доводилось встречаться с будущей королевой, и она не вынесла из этой встречи никаких приятных воспоминаний. Леди Камирэ, как всегда, была одета и причёсана с безупречным вкусом, и, как всегда, сохраняла на лице выражение безразличного презрения ко всему вокруг. Чародейка из-за близорукости не могла видеть этого самого выражения лица, но врождённая и планомерно развиваемая профессиональная эмпатия отлично позволяла чувствовать это.
Его величество подошёл к перилам своей ложи, милостиво поздоровался с поддаными, позволив всем сесть и выразил надежду на приятный просмотр спектакля.
— Теперь во время антракта придётся идти к королю и выказывать верноподданнические и родственные чувства, — досадливо проговорил коррехидор, — он никогда не упускает случая, напомнить мне, что я его «кузен Вилли».
Казалось, в театре только и ждали, когда королевская чета с комфортом разместится в своей ложе. Магические светильники принялись плавно гаснуть, а сцена напротив — осветилась. Тяжёлый занавес дрогнул и разъехался в разные стороны, открыв взорам зрителей великолепно выполненную декорацию какого-то южного города с замком на холме. Оркестр грянул бодрую увертюру. Рика поначалу не особо разобралась в том, что происходило на сцене. Из-за обеих кулис вышли артисты в ярких крестьянских костюмах и принялись пением и танцами изображать рынок, рассказывая при этом о прекрасной жизни в их чудесном городе. Рика усмехнулась про себя: кому только от души может нравиться подобное зрелище? Взрослые ряженые прыгают по сцене и поют банальности.
Тем временем магические светильники притухли, погружая сцену во мрак, а когда они разгорелись снова, перед глазами зрителей возник роскошный зал с прекрасной деревянной ра́нмой в глубине сцены. Появился толстый богатей, что с надменным видом поведал зрителям о том, как украшает его дом этот декоративный элемент традиционного артанского жилища, и что теперь ему будет чем похвастаться перед знакомыми.
Из противоположной кулисы появился молодой человек с блондинистыми (цвет, не часто встречающийся среди уроженцев Артанских островов) волосами. Он медленно шёл, позволяя всем вдоволь налюбоваться своей стройной фигурой и плавной походкой. Чародейка собиралась съязвить, что внешность, по всей видимости, является главным талантом парня, но тут он запел.
Все ироничные замечания буквально застряли у Рики в горле, и она замерла, чуть подавшись вперёд. Девушка была буквально поражена чудным голосом светловолосого певца, проникающим в самое сердце. От коррехидора не ускользнула перемена в настроении спутницы.
— Это как раз тот, кого я хотел послушать, — шёпотом проговорил Вил, — Э́йдо Фи́нчи – настоящая звезда зимнего сезона. Прекрасный тенор и потрясающее чутьё.
Рике не совсем было понятно о каком чутье идёт речь, но только опера перестала вдруг казаться ей таким уж странным развлечением, где люди вместо того, чтобы изъясняться обычным способом решили попеть и потанцевать. Светловолосый красавец пел о том, что он – художник, что в резную ранму он вложил частичку своей души, и именно поэтому деревья на ней кажутся такими живыми, бабочки над цветами, кажется, вот-вот затрепещут крылышками и улетят. Он скромно просил богача расплатиться с ним, ибо работа закончена. Богач театрально расхохотался ему в лицо, пропел оскорбительные и унизительные слова, предложив в итоге забрать в качестве оплаты бревно, что валяется второй год у него во дворе.
— Тому, кто глуп, бревну подобно, бревно в оплату в самый раз! – завершил он свою арию.
Следующая сцена показала убогую квартиру бедняка, в которой художника по имени Ма́ста встречала рассерженная женщина с высокой причёской со шпильками. Глубоким контральто она принялась упрекать Масту в том, что он – глупый и безвольный мужчина, опять работал бесплатно и вместо звонкой монеты приволок домой никому ненужное бревно, годное разве на то, чтобы спалить его в очаге в холодные зимние вечера. Он возражал, что, если они любят друг друга, их любовь должна быть выше житейских сложностей и не тратить драгоценную молодость на пустые ссоры и сожаления. Женщина возражала, обещая порвать с Мастой, тем более что он до сих пор не удосужился попросить её руки и сердца. В конечном итоге она удалилась, хлопнув дверью.