— Слёзы короля? – не выдержала чародейка, — да он на сцену-то не смотрел. Они с Вилохэдом пропьянствовали два последних акта. Это, когда леди Камирэ посетовала на никчёмных подданных, испортивших ей вечер неуместным самоубийством, его величество произнёс несколько приличествующих случаю слов.
— Ты была вчера там?! – воскликнула Эни Вада, и было непонятно, обвиняет она Рику или восторгается.
— Была, — подтвердила чародейка, ругая себя в душе, что не смолчала. Теперь от вопросов не будет покоя.
Вопросов, действительно, последовало немало. Рике пришлось поведать обо всём, от смерти на сцене до фасона платья и причёски будущей королевы Артании. Интерес по поводу буфета она удовлетворить не смогла, заявив, что в королевскую ложу всё приносили лакеи.
Воспользовавшись тем, что тётушка Дотти и Эни принялись обсуждать смерть артиста между собой, строя самые фантастические предположения, чародейка прихватила газету и удалилась к себе.
Глава 3 ЖУРНАЛИСТ И ДРАКОН
Посреди галиматьи вокруг слёз короля и якобы витавшей вчерашним вечером трагической атмосферы журналист Руко Нори описал нечто, что проскользнуло по краю сознания чародейки, и это самое нечто заставило ворохнуться воспоминание о театральной беде. Беду упоминали несколько опрошенных. Конечно, существовала вероятность, что господин Нори пообщался с теми же самыми персоналиями и у них подцепил сплетню, но дочитать дурацкую претенциозную статейку до конца всё же следовало.
Рика надела очки и принялась читать. Морщась в душе, она по новой прочла о рыдающем короле и необыкновенно прозорливом и восприимчивом к эманациям смерти журналисте, который, по его же собственным словам, правда, совершенно не вязавшимся с реальностью, одним из первых кинулся оказывать помощь застрелившемуся артисту.
Но вместе с этим обнаружилось в статье и ещё кое-что: в последнем абзаце господин Нори высказывал гипотезу о многовековом проклятии, что тяготеет над Королевским оперным театром. Ссылаясь на собственное расследование, которое он опубликовал в «Вечернем Кленфилде» минувшей осенью, журналист предполагал будто бы театр построен на месте святилища давным-давно забытого божества.
«Всем известно, что подобные святотатства, пускай даже невольные и непреднамеренные, откликаться самыми зловещими последствиями, — писал журналист, — как бы не хмыкали скептики, которые всегда и во всём норовят увидеть рациональную составляющую бытия, я ЗНАЮ, что проклятие демона Королевского театра существует в действительности, ибо ни одно практическое, приземлённое и глубоко рациональное обоснование не способно объяснить трагические внезапные кончины талантливых молодых артистов этого театра. Пускай упомянутые мною оппоненты-скептики попробуют найти подоплёку периодичности смертей, что с ужасающей точностью колеблется от пяти до десяти лет и строго связана с премьерами. Попытайтесь! Коли вам это удастся, я первый сниму перед вами шляпу и даже пообещаю съесть её».
Вот оно! Рика отложила газету. Беда, так артисты скромно назвали внезапную смерть Эйдо Финчи, случалась и раньше. Если верить журналисту, то по крайней мере уже полторы сотни лет. И композитор, написавший «Слепого мастера», тоже не исключение. Если только журналист Руко Нори не насочинял по привычке приукрашать реальность в угоду красного словца, то здесь есть над чем подумать: потусторонним сущностям, возникающим или проникающим в наш мир из-за разрушения святилищ, вполне по силам подобным образом вмешиваться в жизнь людей. А уж кровавые жатвы вообще по их части! Если периодичность несчастных случаев подтвердиться, в данном направлении можно копать.
Утром, когда чародейка пришла на работу, у входа в коррехидорию она столкнулась с четвёртым сыном Дубового клана.