Она помнила, как очнулась в библиотеке от боли: на лицо падали солёные капли, и каждая из них прожигала обнажённое мясо насквозь. По голове хлестали чужие сдавленные рыдания, а спина пульсировала в такт всхлипам.

У неё даже не было сил, чтобы сказать что-то безутешному Нуару, нашедшему её в таком отвратительном виде. Она едва подняла руку, чтобы коснуться его лица — и это действие забрало остатки её сознания.

В следующий момент Тен-Тен пришла в себя в пустом здании коллежа, опаздывая на Благотворительную Встречу папаши Хлои. Телефон из кучи расплавленной пластмассы был собран в целый аппаратик, и вызвать лимузин оказалось проще простого.

Она была… ошеломлена, пожалуй. Она привыкла к боли, привыкла к длительному выздоровлению и ноющим ранам. К слезающей с ожогов коже и сукровице, текущей из разломов при неосторожном движении.

Однако она совершенно не привыкла к мгновенному исцелению. Её ум пытался найти повреждения тела, но тщетно: всё было чисто и ровно. В туалете она долго разглядывала чистенькое личико Хлои с аккуратным, ровным макияжем.

Чудесное Исцеление Ледибаг заботилось даже о её внешнем виде. Смешно.

Затем был набег на гардеробную, нудный Жан, не менее нудный Андрэ, что требовал от дочери спокойного вечера, и вереница блестящих от украшений гостей. Лука возник рядом непринуждённо и неожиданно, как кицуне(2) среди лесных зарослей, да так и остался рядом. Пока не прошёл обед, и Тен-Тен не отстала от основного потока гостей, бредущих в курительные и бильярдные.

Она прислонилась спиной к стене и упёрлась в неё затылком. Волосы Жан собрал ей в низкую косу, украшенную золотой цепочкой с цветами, так что за причёску Тен-Тен не переживала. Говоря откровенно, впервые Такахаши чувствовала себя настолько красивой, как сейчас. Пусть тело и не совсем принадлежало ей, Тен-Тен было приятно ощущать чужие заинтересованные взгляды и видеть, как к ней боятся подойти высказать своё восхищение молодые мальчишки.

И, конечно же, ей было до чёртиков приятно видеть недовольство Луки. Её личный страж одной своей мрачностью отпугивал всех возможных молоденьких ухажёров; к мужчинам постарше он относился благосклоннее, но лишь потому, что в них Тен-Тен не была заинтересована ни капли.

Здешние «взрослые» мужчины вызывали тошноту. Они были совсем не похожи на тот идеал мужественности, к которому привыкла Тен-Тен. Они решали всё властью и деньгами, не думали о чести и сплетничали как бы не больше женщин. К тому же, большинство из этих «сильных мира» оказались вполне одинаковыми по внешности: затянутые пузики в костюмах, блестящие лысинками на круглых головах.

Конечно, не все были такими. Издалека Тен-Тен полюбовалась на образец красоты: Габриэль Агрест, отец Адриана, почтил своей фигурой Благотворительную Встречу Андрэ Буржуа. Мужчина был умопомрачительно высок, статен, одет в светлый кремовый костюм и тёмно-алую рубашку из шёлка, и вызвал у Луки несварение одним своим видом. Тен-Тен наблюдала за тем, как Габриэль вносил пожертвование, — она не разбиралась, в честь чего жертвуют, — и как все вокруг расступаются перед мрачностью и красотой модельера.

Вот только чудесное видение было мгновенным, как свечение болотного фонарика. Едва расправившись с пожертвованием, Габриэль исчез из зала, оставив за собой лишь Адриана, Феликса, ошеломлённую публику и набирающие силы шепотки.

Он был неоднозначной фигурой, стоящей внимания.

Тен-Тен слегка подвинулась, когда рядом с ней сел старик. Одет он был не по случаю: шорты и гавайская рубашка смотрелись на сморщенном теле как насмешка над официальным стилем мероприятия. Редкие кустики волос и длинные, ухоженные усы напомнили Тен-Тен о служителях храмов на её родине.

— Какой сегодня день однако, — вздохнул старик, также прислоняясь спиной к стене. — Можно было бы любоваться красотой природы. Или её увяданием.

Тен-Тен посмотрела на старика из-под ресниц. Мужчина рядом выглядел расслабленным, однако старческие пальцы были сцеплены в замок, а ноги — скрещены под скамьёй. И, хотя старик смотрел вперёд, да и голову не поворачивал, Тен-Тен была уверена: он рассматривает её так же, как и она его.

Она поправила платье и закинула ногу на ногу, выставляя напоказ круглую, аккуратную коленку. Старик кашлянул, сбиваясь с мысли, но быстро пришёл в себя.

Он напомнил ей главу её деревни. Неприятная личность, скрывающаяся за сединой волос и слабостью тела.

Однако, помилуйте, какая слабость. Под по-старчески дряблой кожей Тен-Тен видела сухие, сильные мышцы. Переплетённые пальцы были гибкими и тонкими. Голос — спокойным и текучим.

— Любой день подходит для того, чтобы любоваться миром, — снова сказал старик. — И сегодняшний не исключение.