Вообще-то, Тен-Тен не понимала, почему блондинчик популярен. Во время поездки на мотоцикле Такахаши видела несколько билбордов со знакомой зеленоглазой мордашкой. Мальчишка что-то рекламировал, пытаясь выглядеть счастливым и воодушевлённым; по микровыражению его лица было предельно ясно, что парню жмут или штаны, или такая жизнь.
Ничего хорошего, короче говоря.
Учиха Саске, со всеми его детскими психологическими травмами, так и не смог принять собственной популярности и научиться жить под жаркими взглядами. Интересно, как с ними справляется мальчик с сахарной улыбкой и показанным на камеру счастьем.
Тен-Тен, — Хлоя. Привыкай, Хлоя! — покачала головой, смотря на это безобразие.
— Надо это всё вынести, — сказала она, рассматривая обилие светловолосых портретов.
— Что, смена приоритетов?
Девушка вздохнула. Лука знал Хлою, это уже ясно, как день, и Тен-Тен не хотелось давать парню ещё больше поводов для размышлений, чем есть сейчас. Поэтому она задумалась, что могло бы стать достаточной причиной, чтобы вот так переиграть привязанность к блондину.
Предательство? Ну, в каком-то смысле, но для девушки типа Хлои это должно быть что-то из ряда вон. Подобному психотипу была свойственна очень сильная привязанность, практически болезненная — не отодрать. И надо на самом деле постараться, чтобы эту связь разрушить. Очень. Постараться.
Хлоя, как казалось Тен-Тен, могла бы спускать предательство за предательством, лишь бы около неё был кто-то, к кому девушка может хорошо относиться. Блондинчик был рядом, как и рыжая «собачка». Наверняка был кто-то ещё, скорее всего из взрослых. И вряд ли это родители, потому что Тен-Тен ни в одной из комнат не увидела хотя бы одну совместную фотографию.
Наводит на печальные мысли, однако для Тен-Тен, занявшей чужое тело и чужую жизнь, это было на руку.
И всё-таки, что могло бы стать причиной, чтобы Хлоя решила убрать портреты блондинчика из комнаты, тем более так радикально?
— Он на меня фыркнул сегодня.
Лука закашлялся.
— …ты серьёзно?
Тен-Тен сама фыркнула, закатывая глаза. Конечно, нет, но причина была ничем не хуже, чем любая другая, потому что что-то по-настоящему серьёзное она придумать не смогла. Да и вообще, разум — место тёмное и сложное, и в чужих мыслях может разобраться разве что потомственный менталист вроде Яманака.
— Так ты мне поможешь или как?
— Вынести портреты Агреста?
Агреста. Отлично, только непонятно, имя это или фамилия. Тен-Тен прищёлкнула пальцами.
— Да или нет, Лука.
— Помогу, конечно. Такое раз в жизни случается, — он понизил голос, — а иногда и не случается…
Такахаши подошла к одной из стен и задрала голову. На неё смотрел улыбающийся Агреста, — интересно, правильно ли она произносит это имя-фамилию, — сверкая зелёными глазами. Тен-Тен подняла руку и кончиками пальцев коснулась контуров его улыбки.
Ей стало жаль мальчишку, чью боль так профессионально гримировали. С глянцевой фотографии на неё смотрел несчастливый ребёнок. Его грусть была в чуть опущенных плечах, изгибе бровей, сведённых в улыбке губах, бледной коже и слишком ровных уголках глаз — ни единого следа радостных «гусиных лапок». Этого ребёнка хотелось пожалеть.
Даже если бы она любила его до беспамятства, она бы ни за что не оставила всю эту запечатлённую боль в своём новом доме.
Глава 4. Мистер Мишка
К счастью для Тен-Тен, в комнатах Хлои Сабрины не было. Вещи Буржуа, правда, оказались на месте: аккуратно сложенные, они лежали на небольшом жёлтом диванчике в спальне. Тен-Тен быстро просмотрела, что рыжая принесла, но, кроме мобильника, ничего интересующего так и не нашла. Не было даже документов, что очень удивило Такахаши. Как так-то?
Лука от предложения остаться после опустошения комнаты отказался, хотя сам при этом спросил, не хочет ли Тен-Тен, — Хлоя, — обменяться номерами. Она может и хотела бы, вот только телефона Буржуа она не знала.
— Можешь свой продиктовать, — предложила Тен-Тен, снимая последний портрет Агреста со стены. — Я запомню.
— Восемь цифр?
— Да хоть сто.
Как шиноби, Тен-Тен умела запоминать по-настоящему колоссальные объёмы информации. Конечно, команда девушки была больше нападающе-пробивной, и их не готовили как шпионов, но базу давали всем, даже последним пустоголовым болванам. Запомнить какие-то восемь цифр было легко. Даже несерьёзно: экзамен по запоминанию, который сдавала Тен-Тен, включал в себя пересказ двухсотстраничного документа, на изучение которого давалось всего пять минут.
— А свой номерок не дашь?
— Я ещё не уверена, что буду тебе звонить.
Лука закатил глаза, но сохранил доброжелательную улыбку. Коротко распрощавшись, он вышел из спальни. Тен-Тен услышала шелест дверей лифта.