— Что же это? — натянуто улыбнулась Оксана. — Такие серьёзные люди женской болтовнёй теперь занимаются? Ну, подумаешь, обозвала зятя в сердцах бандитом. Я его ещё негодяем и мерзавцем называла за то, что моя дочь сначала перевелась на учёбу в Москву с потерей двух курсов, а потом, вообще, родила и учёбу забросила. Она сейчас уже на четвёртом курсе была бы! А теперь что?

— А что теперь?

— Первый курс только окончила и академический отпуск взяла, вот что. И что же, — ехидно посмотрела она на капитана, заметив интерес и любопытство в его глазах. — КГБ теперь будет всеми семейными ссорами заниматься?

— Если это семейные ссоры сотрудника Верховного Совета СССР, то да, занимались, занимаемся и будем заниматься, — сделал строгое лицо капитан, заметив, что она слишком расслабилась. — Настоятельно рекомендую вам тщательно следить за тем, что вы говорите о своём зяте посторонним людям. И помните, что, оскорбляя и оговаривая его, вы оскорбляете и оговариваете, в его лице, всю советскую власть. Знаете, чем это для вас грозит? Назвать конкретную статью Уголовного Кодекса?

Она напряглась и в глазах её мелькнул страх. Так-то лучше, — усмехнулся про себя капитан и распрощался. Не зная Оксану, он решил, что поручение выполнено и он ее запугал.

— Фу-ты, ну-ты, лапти гнуты! Советская власть, — передразнила его Оксана, закрыв за ним дверь. — От горшка два вершка, а туда же, власть! Как Пашка умудряется это делать, что все под его дудку пляшут?

Ну, теперь можно и домой возвращаться, — обрадованно подумал Румянцев, выйдя из подъезда на улицу. — И до понедельника в этой дыре торчать не надо. И Ивлев не бандит, а, всего лишь, тёще не нравится. Что и требовалось доказать, — удовлетворённо потёр он руки.

* * *

Загит пришёл с дежурства позднее, чем обычно. Провожал Сахарова домой. Когда он отоспался, жена заставила меня перевесить люстру из большой комнаты в детскую, а новую, подарок Мартина и Альфредо, в зал, как они в семье выражались.

Подарок парни, конечно, преподнесли нам на новоселье шикарный, так называемый «водопад» из чешского стекла. Подвески новёхонькие, блескучие, Галия ходила до конца дня под впечатлением, восторженная и счастливая.

Вечером успел дописать статью про образование в США и у нас и занялся записками для Межуева.

* * *

Москва. Президиум Верховного Совета СССР.

Успокоившись за выходные, Самедов принял решение дальше изображать лицо незаинтересованное. Но так как его инициативой уже заинтересовался парторг Семеров, то Самедов и отправился к нему прямо с утра в понедельник, изображая полное равнодушие.

— Сергей Валерьевич, разрешите? — заглянул Самедов в кабинет парторга и, увидев приглашающий взмах рукой, кивнул и поздоровался. — Не получилось ничего с «Партийным прожектором», — проговорил он как можно нейтральнее.

— Не понял. Это ещё почему? — возмущённо посмотрел на него Семеров.

— Руководители комсомольцев отказались их делегировать в новую структуру.

— Это как?

— Да я и сам, если честно, потрясён, — сделал удивлённое лицо Самедов. — Так запросто отказаться от участия в мероприятиях, организуемых парткомом…

— Да что они там о себе возомнили⁉ — начал закипать Семеров. — Я это так не оставлю! Кто отказался людей выделять?

— Пархоменко, Секретариат и Валиев, Комитет по миру.

— Разберёмся, — поджав губы, заявил парторг.

Самедов кивнул и с чувством глубокого удовлетворения вышел из его кабинета, оставив того кипеть от негодования.

* * *

В понедельник из университета позвонил Литвинову в Институт археологии.

— Николай Анатольевич, доброе утро, Ивлев. Хотел поговорить по нашим делам.

— О! Да-да. Я ездил в пятницу на объект. Скажу вам так, это не сенсация, с точки зрения науки. Но богатый набор предметов, найденных в кургане, позволит довольно точно оценить период, к которому относится это захоронение. И Иван говорил, вы собирались сделать пластическую реконструкцию для музея?

— Да, есть такая мысль, — подтвердил я. — И хотелось бы находки из кургана в нашем музее оставить. Это возможно?

— Думаю, да.

— И по поводу останков. Мы считаем, что их нужно будет захоронить впоследствии.

— Хорошо. Они сейчас уже у антропологов. Если хотите, сразу закажем реконструкцию?

— Да, конечно, — тут же согласился я. — Скажете, тогда, кому, чего и сколько. Хорошо?

— Договорились. Узнаю и перезвоню, — ответил Литвинов.

— А что по срокам окончания работ? — спросил я.

— Теоретически, в декабре мы завершим…

— Теоретически?

— Ну, если там ничего больше не окажется.

— Ну, я понял… Хорошо, — согласился я. — Давайте всё сделаем, как надо. Чтобы никто не прикопался потом, даже при желании.