Адриан прекрасный водитель, поэтому окончательно расслабляюсь. А потом неуклюже, кое-как стянув рукава, снимаю верх от комбинезона.
Раздеваться на фестивале я не планировала, поэтому сейчас остаюсь в светло-сером лонгсливе от термобелья. Потяжелевшую в последнее время грудь слишком откровенно облегает ткань, но я прикрываю это дело замком из рук.
Выходит сносно.
– Не планировала, – продолжаю, выправив волосы. Смотрю в окно прямо перед собой. –Так получилось…
– Хватит, блядь…
Адриан сердится, бьёт по рулю, прибавляет громкость на магнитоле. Полностью зеркалю его злость, кручу переключатель в обратную сторону, сжимаю кулаки и хриплю:
– Ты выслушаешь меня, Андрей. Даже если мне придется применить силу.
Воинственно уставляюсь на него.
Белая рубашка в сумерках смотрится так ярко, что моргаю и отправляю взгляд выше. Уголки сцепленных воедино губ подергиваются и Адриан усмехается:
– Хотелось бы на это посмотреть.
Только вот мне не до шуток, черт возьми! Видит Бог, я пытаюсь быть честной. Хотя бы сейчас, когда уже ничего не исправить.
– Разве ты не видишь, как мне плохо? Я словно в воздухе зависла. Проживала тот день миллионы раз, – всхлипываю, закрывая лицо руками. – Тысячи раз в мыслях я вновь и вновь одевалась, выходила из дома и выдвигалась на тот приём. Снова и снова, черт возьми. Каждый раз надеясь, что вот-вот что-то может произойти. Не знаю, что, – кричу, вытирая слезы, тру глаза. – Лучше бы я попала в аварию, у меня пробило колесо, начались месячные. Всё что угодно… зачем я туда поехала? Зачем?
Адриан медленно отводит пустой взгляд от дороги и мажет им по моему лицу, словно острой бритвой. Абсолютно безэмоционально. Его тело будто бы расслаблено, но по тому, как вздрагивает кадык, понимаю, он тоже нервничает.
– Зачем? – спрашивает еле слышно.
– Я не хотела быть там. Сразу чувствовала. Когда ты ушел тогда… утром. Я правда решила туда не ходить. Клянусь…
– Кто дал тебе пригласительный?
– Анатолий Аркадьич.
– Старый обормот, – срывается.
Пропускаю мимо ушей ругательства.
Мне нет никакого дела, что будет со всеми участниками тех событий, я банально устала всех выгораживать. Так выходит, все вокруг – хорошие, и только для меня нет оправданий?..
Только для меня в аду персональный котёл?..
– Анатолий Аркадьич сказал, что очень нужен сюжет. Для канала, – продолжаю. – Это было ещё до того, как мы провели ночь в новом доме.
– И ты ему поверила? – перебивает.
– Да, – развожу руками.
– Ему поверила, а мне – нет, – хрипит.
Бесится.
Мотаю головой.
Он ничего не понимает. Ничего так про меня и не понял.
Бессилие застилает глаза вместе со слезами…
– На следующий день, проводив тебя, я позвонила ему и сообщила, что не поеду. Он согласился, поворчал, конечно.
– Дальше…
– А за пару часов до приёма набрал и сказал, что замену он не нашел… Я…
– Дальше можешь не объяснять, – осекает Адриан. – Ты снова выбрала проклятый микрофон.
– И что? – взрываюсь. – Это преступление?.. А ты? Ты вообще меня обманывал? Всё время врал!..
Бью со всей дури по твердому плечу, Макрис никак не реагирует, будто бы замороженный. Будто бы ему не больно!.. Ни физически, ни душевно.
– Когда я тебя увидела… – морщусь от боли, которая парализует внутренности, стягивает желудок. – Я… Боже. Мне было так больно, что меня согнуло пополам прямо там.
Адриан опускает взгляд на руль и включает поворотник. Проехав несколько сотен метров, паркуется в кармане на обочине.
Вздыхаю устало. Окунаться в тот день безумно сложно.
– Ты просил мне тебе верить, но как, Андрей? – непонимающе шепчу вдруг. – Ка-ак? У тебя всё это время была семья?
Молчание словно кислота душу разъедает.
– Ответь меня, ответь, вонючий грек, – снова бью его наотмашь.
Взвизгиваю, когда мой локоть сжимает сильная ладонь, а тело потряхивает.
Адриан нависает сверху. Рассматривает лицо и опускает взгляд ниже. Словно ошпаривается о выступающие, твердые соски и опять возвращает его к моим глазам.
Пялимся друг на друга.
– Теперь ты решила у меня спросить? – наконец-то зловеще произносит. – После всего, что произошло?
– Да.
– Что было дальше?
– Я выбежала из зала. Шурик пошел за мной. В точности даже не вспомню, куда именно мы шли, где были…
– Дальше.
– Шурик начал меня выспрашивать, что произошло?.. Потом рассказывать, что все вокруг в курсе про твою семью, дочек, одна я… Как это обычно бывает… Знаешь?..
– Не знаю. Дальше, Вера.
– Ну, что ты заладил… – морщусь и сержусь. – Он грамотно у меня всё выспросил.
– А ты рассказала! – обвиняет.
– Да! Да! Да!
– Знаешь, что делают с такими как ты? Моли Бога, что есть эта беременность… Иначе…
– Мне было больно, – взмываю руками, зажигаясь словно спичка. – Хот