— Да. С мундиром и небольшим пенсионом, — подтвердил Эрнст, — что позволило мне поселиться здесь, в Мохаре, в доме моей тётушки, любезно отписавшей свою недвижимость любимому племяннику. Я работал врачом, а всё свободное время без остатка посвящал алхимическим опытам по созданию регенерирующего эликсира. Мне ужасно хотелось хотя бы ещё разок оказаться в постели с женщиной. Я не жалел ни денег, ни усилий. Ездил в Кленфилд в Королевскую библиотеку, скупал коллекционные экземпляры трудов алхимиков минувших эпох, не брезговал даже рукописными дневниками и записками. Не могу сказать, что я совсем уж не добивался успеха, — Эрнст криво усмехнулся, отчего складки у губ обозначились отчётливее, — мне однажды удалось реанимировать издохшую мышь. Но я не сдавался. Исследования, эксперименты, опыты буквально поглотили меня. Прорыв произошёл в прошлом году. Мне было видение. Я думаю, боги благосклонны к тем, кто не опускает рук и не сдаётся. В видении ингредиенты сами соединились в необходимую комбинацию, какая прежде мне не приходила на ум. Я проснулся, схватил выпавший из руки коготь и ринулся записать формулу, привидевшуюся мне во сне.

— Я думаю, — прервала повествование убийцы чародейка, — ваше видение не имело ни малейшего отношения к богам. К вашей душе нашёл дорогу демон, когтем которого вы столь неосмотрительно завладели, а он принялся завладевать вами.

Эрнст хотел было что-то возразить, но в комнату вошёл Вилохэд и одними губами произнёс: «Выезжают».

— И, если я правильно понимаю, рецептура, подсказанная демоном, сработала? — продолжала чародейка.

— Да, — кивнул Эрнст, — я даже не мог ничего объяснить: вроде бы в физиологическом смысле у меня ничего не изменилось, но эликсир делал меня полноценным мужчиной на какое-то время. Я мог, — на этих словах он смешался и отвёл глаза, — словом, мог. Я стал приезжать в Кленфилд и жить полноценной жизнью.

— Посещать травлю крыс, бои без правил и бордели? — презрительно проговорил коррехидор, — вы именно это называете полноценной жизнью?

— Вам не приходило в голову, что для человека, большую часть жизни зажатого между строгими общественными нормами поведения, суровым воспитанием в детстве, воинским уставом и собственной стеснительностью, возможность испытать азарт, радость выигрыша и горечь проигрыша, насладиться близостью с женщиной — это самая, что ни на есть полноценная жизнь?

— Сейчас не подходящее время для этический дискуссий, — ответил Вил, — ваши склонности нам понятны, и ни в какой мере не интересуют. Что случилось дальше?

— Полагаю, вы улучшили свою формулу, — вместо Эрнста ответила чародейка.

— Да, — наклон головы, тёмно-русые волосы падают на глаза, — значительно улучшил и модифицировал с подачи очередного сонного откровения. Эликсир был переделан в пилюли, которые более удобны к переноске и употреблению. Одна пилюля превращала меня в страстного любовника, награждая неслыханными доселе наслаждениями.

— Но тогда вам ещё не нужно было убивать своих партнёрш? — уточнила чародейка, которая с интересом слушала откровения человека, в большей или меньшей степени подвергшегося демоническому влиянию.

— Нет, — покачал головой Эрнст, — мои постельные приключения были вполне невинны, хотя некоторые девицы жаловались на чрезмерную мою страстность и величину…, — он замолк, — инструмента.

— Давайте обойдёмся без анатомических подробностей, — гадливо скривился четвёртый сын Дубового клана, — что случилось на улице Белых тополей?

— Мне приходилось постепенно увеличивать дозу препарата. Словно переставало хватать, ощущение, похожее на своеобразный не физический голод, который изматывает душу, а порождённая увеличенной дозой препарата жестокость только усиливала наслаждение. На улице Белых тополей я убил впервые, — тихо проговорил Эрнст, — и у меня до сих пор поёт сердце от одного воспоминания о том блаженстве, что я испытал, когда нож прервал жизнь женщины.

— Но потом вы испугались того, что сделали?

— Ещё как! — мужчина дёрнулся откинуть волосы с лица, но скованные за спиной руки не позволили ему сделать этого, — мёртвая женщина, которую ты только что любил, не самое приятное зрелище.

— Да ещё и распотрошённая, — как бы невзначай добавила чародейка.

— Я дал себе слово, что больше никогда, ничего подобного не сделаю, — торопливо заговорил убийца, — я выбросил в туалет все запасы препарата, хотел отправить туда же и коготь, но какая-то неведомая сила удержала меня от этого опрометчивого шага. Я дал себе слово, что, если то, случайное убийство сойдёт мне с рук, я никогда больше не стану заниматься алхимией. Собрал все реактивы и наработки, отвёз всё это добро за город и утопил в реке Мока́ве.